«обманщик», «лгун», «чужой» или вроде того. Им овладело отчаяние: мальчик не знал, правильно ли поступает и как нужно было бы поступить в такой ситуации. Но Саймон хотел увидеть тот мир.
– А сейчас нам действительно пора идти, мы здесь и так задержались дольше, чем планировали, – поторапливал Деккельти. – У тебя, Саймон, ещё будет время всё узнать. Нужно уходить отсюда.
– Я под домашним арестом, через главный вход нам не пройти, – объяснил Саймон.
– Есть какой-нибудь другой ход? – спросил Эманэ немного взволнованно.
– Нет, но можно пролезть в окно. – предложил мальчик.
– Отлично, – засмеялся Деккельти.
Саймон осторожно открыл маленькое круглое окошко, но через которое вполне можно было пролезть. Как только оно распахнулось, Эманэ мигом влетел в него маленькой серой птичкой, Саймон успел только вздрогнуть от неожиданности.
Следом за ним мальчик, опомнившись, начал спускаться сам. Он неуклюже хватался за лозы девичьего винограда, иногда беспомощно повисая на них, и со страхом глядел вниз. Как бы ему ни хотелось скрыть свой страх перед новыми знакомыми, сделать этого не удавалось. Саймон вспомнил, как множество раз представлял себя раскачивающимся на лиане, стоящим на мачте корабля или бесстрашно летящим высоко в небе, а в действительности ему представлялось большим испытанием лишь спуститься по лозам винограда через окно второго этажа.
Когда Саймону всё же удалось спуститься и он почувствовал себя твёрдо стоящим на земле, мальчик стал наблюдать, как спускается Деккельти. Но движения юноши были очень ловкими – тот в одно мгновение оказался внизу. Саймону даже стало немного завидно.
Благополучно выбравшись из дома, они втроём молча побрели по улице. Саймон обернулся и кинул прощальный взгляд на дом-библиотеку и на загоревшийся раскачивающийся фонарь, ярко освещавший всё вокруг, и мысленно прощался с ними. Мальчик ко всему был очень привязчив, поэтому прощаться со своей прежней жизнью и притом так внезапно было для него немыслимо. Он посмотрел вперёд на Деккельти с Эманэ, которые тоже остановились и обернулись, ожидая его. Деккельти что-то говорил, но мальчик его не слышал. Саймон сейчас стоял между прошлым и будущим, между привычным и неизвестным, между страхом и давней мечтой. Он не мог решиться на этот шаг, но путь назад уже был для него отрезан, и пришлось шагнуть.
Он пошёл за Деккельти с Эманэ и стал поглядывать то на этих эвеллимов, то на деревню. Небо было уже совсем темным, его заволокли облака, поэтому звёзд было не видно, а фонарей на улице горело мало, что создавало ощущение лёгкой тревоги. Домики и полисаднички уже не так занимали мальчика, ведь он шёл к новому и совсем неизведанному.
Деккельти и Эманэ о чём-то живо беседовали между собой, Деккельти как обычно бодро, весело и постоянно размахивая руками, а Эманэ своим спокойным сдержанным тоном. Они вели Саймона в ту часть деревни,