не было более глупой идеи, порожденной смертными за всю их тысячелетнюю историю. Это за последние несколько месяцев частого соприкосновения с этим типом осознала Сальвадор.
Эльяс эль Мор не мог быть её другом.
Насколько могут будь друзьями ворон и скоропион? Орел и змея?
Эльяс игрался в великого бога, а ей приходилось своими руками разбираться с несправедливостью, на которую подобные ему не обращали внимания. И получать за это “в награду” такие дивные вещи как сущностные проклятия, подобное последнему.
Мир померк. Магия вновь заснула. Как же мешало ей сейчас это неуклюжее человеческое тело.
– Ты явился посмотреть на северянина? – поинтересовалась Мун, когда молчание затянулась.
– Ты жульничала, – Эльяс выпрямился, сунул руки в карманы узорчатого шелкового халата и уставился на девушку, – зачем ты хотела убиться об тех людишек?
– А при чем тут я? – Мун округлила глаза. – Кто виноват, что это отродье настолько предсказуемое?
Эльяс выгнул бровь.
Очень красноречиво.
Хотелось только взвыть от того, насколько хорошо он её знал.
Потому что да, она нарвалась нарочно сегодня.
Потому что именно сегодня утром Мансул все-таки озвучил Мун её судьбу.
Она должна была стать подарком.
Для халифа.
И это было мерзко. Настолько, что от этой судьбы хотелось избавиться, положить конец этому глупому спору.
– Ты жульничал тоже, Эль, – вспыхнула Мун. – Зачем ты привел северянина?
– А при чем тут я? – Эль улыбался настолько паскудно, что снова захотелось его ударить. – Кто ж виноват, что этот мужчина услышал крики попавшей в беду девушки и решил прийти на выручку?
И глядеть в ясные насмешливые глаза Эльяса было тошно.
Разумеется, явление Пауля подстроил он.
Сама Мун не кричала. Смысла не было. Ей нужно было, чтобы телу смертной свернули шею. Тогда она и смогла бы стать самой собой, вновь взять в свои руки весы пустынной справедливости и покарать бандитов.
А сейчас – придется побыть в этом теле еще некоторое время.
– Это ничего не меняет, – девушка качнула головой, – ты прекрасно знаешь, что одно только разовое обострение благородства ничего не доказывает.
– Ты идешь по легкому пути, искушая смертных так безыскусно, Салли, – Эльяс рассмеялся, – да, ты права, ублюдки есть. Но ты же помнишь, почему мы поспорили?
– Потому что ты любишь нести чушь? – Мун произнесла это со всей возможной неприязнью.
– Ну, как сказать, чушь, – Эльяс фыркнул, – вот посмотри, ты, Великая Сальвадор, защитница одних только женщин, та самая, что почитает за врага абсолютно всякого встречающегося на твоем пути мужчины. И ты возишься с жизнью какого-то смертного? Ничего себе. Что с тобой, Салли, не заболела?
– Есть законы, – огрызнулась Мун, – он меня спас. Поставил жизнь под удар. И ничего не потребовал взамен. Я не могу в нашей с тобой игре убивать тех смертных, которые передо мной грехов не имеют. Я