я так забуду, что рабыня, подумаю, что ты меня замуж взять хочешь.
Вот так. Пауль, ошеломленный этими её словами, замолчал, потихоньку разбираясь со своим дыханием.
Ну и хорошо, что сработало.
Мун глянула глазами Анука – Мансул уже оставил негодного стража и шагал в сторону дома. Шею начало покалывать – хозяин приказывал Мун срочно явиться к нему.
Спина Анука была исполосована до крови, ему надо было достоять караул, больше его подставлять под удар и выводить Пауля его руками было нельзя. Еще одна порка – и Анук может попросту истечь кровью. Умрет его тело, придется отдавать свою магию на хранение Эльясу, а это был совершенно не заманчивый вариант.
– Пауль, мне нужно идти к хозяину сейчас, – тихо шепнула Мун северянину, – я даю тебе слово, как только хозяин ляжет спать – я выведу тебя отсюда. А до той поры ты можешь побыть тут? Никуда не выходи и желательно вообще сядь в угол за дверью и не двигайся с места, чтобы тебя не услышал никто.
Северянин посмотрел на неё пристально, а потом кивнул. Просто кивнул, без лишних слов.
Понял? Да неужели?
Рунный ошейник на горле начал жечь совсем нестерпимо.
Кажется, пришла пора и самой Мун получить от хозяина заслуженное.
Мансул, возвратившийся из управы, был зол как кобра, у которой мангуст сожрал все яйца.
Именно поэтому Мун успела только войти в трапезную, в которой ужинал хозяин.
А потом горло стиснула удавка заклятья.
Мансул никогда не наказывал её плетьми, только магией – он не хотел портить тело, предназначенное в подарок халифу.
Человеческое тело рухнуло на колени, и ноги подкосились, и сама Мун знала – если хозяин уверен в её виновности, лучше демонстрировать покорность.
– Тебя видели на рыночной площади, – в обычном общении с рабами Мансул не опускался до оскорблений. Он просто втаптывал в песок каждым звуком сказанных им с искренной яростью слов. Вот если Мансул начинать поминать шайтанов – значит до плети осталось совсем недолго.
Мун промолчала.
Ну, как промолчала, просто ловила ртом воздух, в то время как магическая удавка этот воздух из её горла выживала.
И в уме прикидывала время.
Еще секунд десять – и она умрет.
И будет свободна.
От Мансула, от этого пари-наказания и от противного обязательства сдерживать свою жажду справедливости в руках.
Пять. Четыре. Три…
Мансул щелкнул пальцами, распуская магическую петлю на горле рабыни. А тело – это жалкое человеческое тело, тут же со свистом вдохнуло воздух полной грудью.
Какое разочарование…
От этой петли даже синяков не останется. Такая вот особенность у магических наказаний.
– Ну, – скучающе поинтересовался Мансул, – будешь врать мне, что не выходила из дома, шайтанова дочь?
Да, да, скучающе. Ему не особенно интересно, почему она вышла на улицу, но послушать униженные оправдания ему приятно.
– Простите, господин, – сипло выдохнула Мун, держась за горло, –