скрывая, что не имеют средств даже на оплату времени, затраченного на их треп. В отличие от десяти коллег, к великому счастью или такому же огорчению, представительниц войск Тамилы, неосознанно подчинявшихся ее молчаливому презрению в мою сторону, я не готовил коммерческое предложение каждому первому. Напротив, обращая внимание лишь на тех, в ком был уверен, иных я оставлял на обочине, дожидаясь, когда они сами постучат, дабы напомнить об обещанном перечне товаров и услуг, явно сообщая о своей заинтересованности. Случалось это крайне редко, однако такой подход избавлял меня от пустоделья и не ронял сильно ниже границы заявленного месячного плана.
Дожидаясь заветной однонаправленности часовых стрелок, дабы набить свой желудок чем-нибудь съестным, я рассматривал спрятавшихся в сотах пчелок-тружениц, не скрывавших намерения преуспеть в том деле, коим они убивали себя изо дня в день, за исключением, конечно, выходных. В такие дни, по их личному заверению, они находили отдохновение в бытовых хлопотах и в заботе о близких. И пусть мне такое виделось ничем иным, как навязанной кабалой, сунуться к ним с советом я б не посмел, даже если бы меня попросили, а меня не просили.
В окружении белых стен, утяжеленных доской с месячным планом, отрисованным разноцветными маркерами и побуждающими к труду лозунгами, запрятанными под стекла с черными рамочками, коим не доставало такой же черной ленты для их правильной интерпретации, я ощущал какую-то старческую отстраненность. Жужжание потолочных ламп, прерывистая работа кондиционера, обусловленная различностью температуростойкости сотрудников, клокотание телефонных трубок, непрерывающееся стуканье по клавиатурам, а также густое облако парфюма, что терзало горло, вынуждали меня мысленно протащить по всему офису кресло и, разместившись у входа в здание, подобно старому полковнику, мастерившему золотых рыбок, отречься от действительности, предавшись самозабвенному игнорированию. И я бы сделал это, если бы не кабинет Тамилы, ютившийся в углу за прозрачным стеклом, расположение которого относительно моего стола позволяло начальнице отслеживать мою занятость.
Минуты тянулись как резинка трусов, оставляя ждать, когда терпение лопнет и, отразившись внезапным проявлением психа, оставит меня смущенно морозиться под пристальными взглядами десятка прекрасных дам. Голод свирепствовал и, желая перетерпеть нетерпение, я поспешил заправиться остатками кофе, холодным болотцем бултыхавшегося на дне кружки. На руку села жирная муха, поразившая меня своим бесстрашием и заинтересованностью. Скосив улыбку, я подытожил мыслью, что даже если природа скупа на комплементы, она всегда готова указать, где твое место. И стоило мне довершить внутренний монолог, эта распухшая падальщица встряхнулась и скоренько отправилась прочь. Даже ей я оказался не интересен.
В обеденный перерыв гул в офисе обратился жужжанием цикад. Водрузив разноцветные