она чувствует и, испытывая подобное, преодолевать это в одиночку не хотел. С недавних пор обзаведшись фобией к разного рода шумам, по типу шорканий веника о линолеум или царапания столовым прибором о тарелку, я и в атмосфере оживленного социума стал испытывать зудящее по всему телу нервное напряжение, отдающее порой болью в зубах. И в тот момент я также чувствовал болезненную плотность в висках, медленно давяще, спускающееся к нижней челюсти.
Миновав перекресток, я, оробев и задыхаясь от ссыпанных на меня благодарностей, сославшись на скорое опоздание, отпросился пойти дальше. Жадно хватая ртом воздух, я заторопился домой. Грудь кишела непонятными чувствами. Подобные я вынужден был претерпевать в периоды затяжных бесед со старым добрым другом. Мне даже показалось, что семена, которыми он стрелял мне в грудь, излагая очередную мысль, принялись прорастать. И мне это не понравилось. Спешно отмеряя шагами остаток пути, я привычной последовательностью казавшихся логичными выводов, перевоплотил терзания души в терзания плоти, и остался тем доволен. Все вернулось на круги своя. И, когда щелкнул дверной замок, обнажив серость моего логова, я уже чувствовал себя стабильно.
Вечер пятницы. Тяжкий знойный послерабочий вечер пятницы я встретил в загородном двухэтажном жилище, будучи раздетым по пояс и привязанным кистями к кованой спинке широкой кровати. Как я докатился до этого? А так: кубарем, и не имея средств к сопротивлению. Всему виной моя победная сделка в четверть суммы месячного плана.
За несколько дней до этого, преисполнившись торжественного волнения, я шагнул в капкан коммерческих построек, неуверенно прижимая к бедру тонкую папочку с документами, жаждущими расточительного росчерка пера.
В сутолоке подвязанных галстуками карьеристов я чувствовал себя не то чтобы белой вороной, скорее гадким утенком, прибившимся не к своим. Каждый раз, пытаясь выведать направление к заветному кабинету, потому что то было не здание, а чертов лабиринт, я подходил к какому-нибудь местному с вопросом, ощущая нервное бульканье в голосе, точно перенял давнюю юношескую особенность моего старого доброго друга.
Поплутав некоторое время по этажам, я, наконец, прибыл на место. В просторном современном кабинете, залитом прорывающимися сквозь мягкие облака струями солнца, меня ожидала светловолосая женщина с заостренным каре, кончик которого, словно указатель, вел взгляд по направлению к пышной груди, подчеркнутой лифом черного платья.
Я, на долю секунды презрев самого себя, помутил взгляд и отвел его в сторону. Женщина предложила мне присесть напротив и, представившись Анастасией, вернулась за свой стол. Ее мягкий и притом властный голос, совсем не тот, что я сумел определить в телефонном разговоре, выстрелил золотой горящей стрелой в низ живота. Я покорно приземлился на стул, вытянув спину струной, будто мог быть наказан за любое проявление неповиновения.
– Прекрасно