б можно было копаться в железе без перчаток, но руки такого издевательства не выдержат.
Обычно Михаила напрягает безжизненная тишина в гараже. Джа и магнитолу-то ему подарил, чтобы отмазаться от частных гитарных концертов. Но сейчас Михаил меняет диск за диском, перебирая внушительную дискографию, пока, плюнув на попытки попасть музыкой в настроение, не выключает магнитолу совсем.
– Нам и уличный шум сойдет, правда? – уговаривает он Днепр и, придвинув подставку с инструментами, садится перед байком.
Найти проблему, оказывается, непросто. Внешне механика выглядит идеально, и детали все стоят оригинальные, но неисправность проявляется снова и снова. Михаил уже готов сдаться, бросить строптивый байк до завтра, чтобы утром взглянуть по-новому, на свежую голову, когда в воротах появляется Джа.
– Я тебе не помешаю? – Джа упирается плечом в косяк и его правой руки не видно, но снизу из-за угла заметна дека Кремоны.
– Нет, – мотает головой Михаил. Откидывается назад и двигает поближе старый винтовой табурет. – Ой, только протри его, сейчас тряпку найду.
– Да пофиг, – отмахивается Джа. – Этим джинсам уже ничто не страшно.
Его радость от перемирия выдают слишком резкие, неуклюжие движения. Усевшись, Джа крутится на табуретке, подгоняя высоту, устраивает на бедре гитару.
– Заказы, пожелания?
Михаил запрокидывает голову, задумавшись.
– А давай нашу!
– Только, чур, на два голоса, – хитро подмигивает Джа и, дождавшись согласного «идет», берет первые аккорды «Глаза тигра».
3.
В горле до сих пор стоит горькая муть и вязкий запах горящей плоти.
Это психологическое, на самом деле Михаил и дымом-то не надышался. В этот раз пожарные приехали раньше, а они с Джа опоздали настолько, что вместо покосившегося сарая на выезде из города застали пылающий факел и дымный столп поверх рассветного горизонта. С высоты холма было видно, как пожарные кренятся назад от водяного напора брандспойтов. Тушившие и не подозревали, что внутри горит человек. Хорошо, хоть не заживо.
Тошнотворная вонь – фантомная, подсказанная Михаилу памятью. Он до сих пор различает чад от паленых волос и ногтей, хотя прошло три часа, уже окончательно рассвело, а вторая стопка водки льется по горлу водой.
– Бляди! – выдыхает Михаил, жмурясь. И, как приучил один из сослуживцев, переворачивает стопку вверх донышком.
В баре никого. Все нормальные люди отсыпаются по домам, даже те, кого выволокли под утро. Владелец заведения – отставной подводник Борис «Коса» – мается бессонницей, потому двери бара и открыты. На ранних посетителей обычно докучливый хозяин внимания не обращает. Выставил бутылку с двумя стопками и забил, елозит мокрой тряпкой по соседним столешницам. Солидное пузо не дает ему согнуться, приходится бегать вокруг столов, чтобы дотянуться до каждого края. А знаменитая хлипкая косичка мотыляется с одного плеча на другое.
– Как зачастили, суки, – зло шипит Джа. – Третий раз за неполную неделю, это же полный пиздец!
– Ты