случая, чтобы Марь-городские воины не смогли какую бестию осилить. Вы, любезная волховуша, главное не путайтесь у нас под ногами, когда дойдёт до горячей сечи.
– Я изо всех сил постараюсь не тревожить твою рать, о светлый княже. Сожмусь в комочек и пережду в кустах, пока ты и твои доблестные воины будете расправляться с нашими ворогами,– смиренно произнесла ворожея, но Всеволод видел скрываемое ей лукавство. Бесят, плясавших во взгляде Врасопряхи.
А вот Пётр, судя по всему, нет.
– Вот именно, негоже женщине вставать между мужчиной и опасностью. Мы сами всё порешим, скажи, Всеволод?
– Сделаем всё, что в наших силах, коли дело не коснётся чародейской порчи. Ну а ежели колдовство чёрное на топях встретим, то государыня Врасопряха с ним совладать поможет. – После короткого раздумья подтвердил воевода и, неодобрительно посмотрев на молодого княжича, добавил, – По моей и Ярополка просьбе. Потому и тебе, Пётр, следовало бы поблагодарить кудесницу за это. Желательно прямо здесь и сейчас.
Мальчишка, было скорчил недовольную мордашку, но придавленный тяжёлым взглядом Всеволода недовольно буркнул, – Благодарю… э, госпожа.
Рыжий и высокий, остроносый, княжич внешностью всё больше напоминал отца. Окольничий был уверен, что с годами плечи юноши расправятся, взгляд приобретёт свойственную взрослому мужчине уверенность, руки твёрдость, а прыщи пройдут. «Скоро Пётр чертами превратится в копию молодого Ярополка. Прискорбно только, что во всём остальном он начинает до боли походить на мать», – отметил про себя Всеволод. Отметил с сожалением, от которого ему перед самим собою стало стыдно.
Кудесница в ответ на вынужденную благодарность княжича церемонно поклонилась. Однако воевода видел, что на губах у Врасопряхи играет всё та же лёгкая улыбка, из-за которой её действия казались чуть ли не насмешкой. По счастью, Пётр этого не заметил.
– Хоровод рад оказать услугу владетелю Марь-города. Быть может, после завершения похода Ярополк станет хоть немного серьёзнее относиться к нашим советам и перестанет делать вид, что Лысого холма не существует.
– Пока что рано говорить о возвращении, мы-то ещё и за стены не вышли. Плохая это примета, – проворчал Всеволод, отвязывая Ярку и гнедого, принадлежащего Петру, от вкопанных в землю жердей. Необструганные слеги служили опорами и стяжками строительных лесов, в ежовую шубу которых завернулись недостроенные стены Колокшиных ворот. Передав удила мерина княжичу, Всеволод взял под уздцы свою кобылу и зашагал вслед за колонной гридей. Врасопряха и юноша двинулись за ним.
Город разбудил протяжный, трубный звук. Солнце уже выглянуло из-за горизонта, золотя лучами стройный ряд еловых макушек недалёкого леса. Осветило зорькой холм с кремлём, одев башни в расшитую блестящим бисером кисею. Маковка на повалуше, крытая крашенным охрой лемехом, засверкала как сокровищница царя Замаха. Свет и пришедшая с ним теплота заставили туман откатиться вниз, к подножию