параличным недугом. Аккуратен и требователен.
Закончил 4-й класс. В свидетельстве написано, что "с похвальной грамотой". Но ее так и не выдали, чем я немало огорчился. У нас дома часто ночевали ярищенские ученики из родственных каратеевских семей. Их книги (в частности, учебники истории с рисунками средневековых сцен) меня весьма привлекали. Тогда была мода носить по бедности ботинки и сапоги, снабженные деревянными подошвами. Помню наша Шура (А.Д. Чернова, теперь Акулова) щеголяла в таких "деревяжках". Она училась, кажется в 8-м, или 9 классе.
1938
Учусь в 5-классе уже другой, Ярищенской средней школы. Красивое двухэтажное здание. К счастью, сохранилось. Учителей несколько. Классная руководительница Елизавета Алексеевна Внукова, недавняя выпускница, преподавала русский язык. Среди учителей были интересные, хорошо подготовленные педагоги. Помню всех до нынешнего времени.
Мать перед школой купила мне на последние деньги темно синие шерстяные брюки. Одноклассники: Ванька Бондарев (И. Беликов), Маруся Верат, Андрей Русанов, Шура Юдина (дочь директора, теперь Дубровина, живет в Курске).
Митинги в Ярище, на площади. На тему борьбы с "врагами народа". Появились в тот год тетради, где на обложке изображен князь Олег по рисунку, кажется, Васнецова. Будто, там, якобы, были закамуфлированные слова: «долой ВКП (б)!». Мы делали вид, что разглядели это, хотя прочитать напечатанное невозможно. Скорее всего – чье-то злобное воображение.
Впрочем, в нашем доме о происходящем не говорят. Отец строго запретил "приносить с улицы" слухи и пересуды. А они все – равно проникали, как сквозь стены. Нас коснулся только арест в 1937 году близкого человека, дяди Селиверста Псарева (см. Реквием. Том 3.) Орел, 1996, с. 146). Но и это до нашего сознания не дошло. Люди исчезали по ночам, тайно. Впоследствии мы узнали, что был репрессирован Александр Степанович Чернов (р.1896), двоюродный и покровитель моего отца, командир Красной Армии в годы гражданской войны. Он служил потом начальником охраны Харьковского тракторного завода и носил в петлицах «ромб». Шурин, муж сестры, сделал на него ложный донос.
1939
Летом заняты в колхозе, на посильных работах. Бригадиром у нас Павел Степанович Чернов (р.1898). Он обзывает подростков "кашниками": идите есть кашу! Отец и мать уже который год на тяжелых "общих заданиях".
Этой весной выдали замуж Любочку, тетку. Нам всем она особенно нравилась: застенчивая, нерешительная, миловидная. Шура – та посмелее, понастырнее. Любочка, как я понимаю, вышла от отчаяния: некуда голову приклонить. Подвернулся рябоватый матросик, уроженец Тимирязевой. Опытный физиономист – наш отец – сразу заподозрил неладное. Почувствовал в новом зяте авантюриста. Но тот всех очаровал: явился с патефоном, с набором популярных пластинок. Речистый и развязный. Последнее понятие в наших местах воспринималось как положительное. И увёз с собой Любу. Доходили слухи, что ей там плохо. Что муж пьет. Но позаботиться было некому, кроме боевой Шуры, посылавшей сестре иногда продуктовые посылки.
По