ее, размышления об уроках, ненависть к предмету, думы о жизни, прекрасные картины в рекреации, скука на литературе, общая хандра, желание выпендриться и т. д. Конечно, Костя импровизировал, придумывая самые дикие и смешные причины, но он не выделил ни одну из них в оправдание нашего опоздания, а заодно легко ответил на хитрость Федоровой.
– Ну хорошо, – сказала она. – Допустим, что вы столкнулись с невероятными обстоятельствами, причинами и нежеланием идти на мой урок. Но ведь вы делали это сознательно. Вы сознательно решили сократить себе время литературы, что, кстати, с успехом продолжаете делать и сейчас. Не так ли?
– Так-то оно так, – отвечал Костя, – но, может быть, наше желание отрезать часть от урока литературы относится к бессознательному? Это же по Фрейду!..
Теперь уже Татьяна Анатольевна была поставлена просто в тупик. Вряд ли она поняла то, о чем ей сейчас сказал Костя, но, впрочем, она, наконец, решила перейти ближе к делу:
– И все-таки, Таганов, может быть, вы скажете, отчего вам так не хотелось идти на урок литературы? И почему вы подговорили опоздать такую большую группу людей? Что, личная антипатия ко мне? – язвительно спросила Федорова.
– Да нет. Никакой личной антипатии нет. Замечу, что и подговаривать я никого не собирался. Я вас подговаривал? – он обратился к нам.
Мы, конечно, помотали головами.
– Опоздание произошло не только по моей воле, – заметил Костя.
– Тогда по чьей же? – с любопытством спросила Федорова.
– По общей, – спокойно ответил Костя. – Отвечая же на ваш предыдущий вопрос, … литература мне, по правде, никогда не нравилась. А слушать о «глубоком смысле „Гранатового браслета“» мне, честно, неинтересно. Уж простите меня.
– Но почему? Почему вам так не нравится «Гранатовый браслет»? – задергалась Федорова. – Объясните же!
Вот тут началось самое интересное, ибо Костя без всяких удивления, беспокойства, стеснения и боязни начал свое изъяснение. Замечу, что класс, и так уже возбужденный, и заинтересованный, и пораженный прежними словами Таганова, вряд ли мог ожидать, что он скажет дальше.
– Да просто… все последние произведения школьной программы невозможно читать, там все время речь идет о любви! – сразу заявил Костя. – По мне, это как-то скучно, занудно. И вы не представляете себе, Татьяна Анатольевна, как меня эта тема уже достала! Уже вот тут сидит, – Таганов показал на шею. А класс вовсю уставился на него.
– Я не знала, что вас это беспокоит, – заметила Федорова.
Костя, воспользовавшись моментом, решил продолжить:
– Но самое ужасное, что современные писатели вовсю продолжают ее затрагивать! И особенно это касается поэзии – она вообще вся в любви, – Костя показал характерный жест, продемонстрировавший его неприязненное отношение к поэзии. – Но если мы обратимся к рассказу «Гранатовый браслет», то там это вообще доведено до крайней