и вокруг прямо на присутствовавшую паству разливаются волны света. Я вижу их так явно, что душа моя воспаряет ввысь, и Океан Любви захлёстывает меня целиком. Затем я подхватываю за отцом Владимиром:
«Да воскреснет Бог и расточатся врази Его,
И да бежат от лица Его ненавидящи Его.
Яко исчезает дым, да исчезнут;
Яко тает воск от лица огня,
Тако да погибнут беси
От лица любящих Бога
И знаменующихся крестным знамением
И в веселии глаголющих:
Радуйся Пречестный Животворящий Кресте Господень,
Прогоняясь беся силою не тебе пропятого
Господа нашего Иисуса Христа,
Во ад сшедшаго и поправшаго
Силу диаволю,
И даровавшего нам тебе
Крест Свой Честный
На прогнание всякаго супостата.
О Пречестный Животворящий Кресте Господень!
Помогай ми со святою Госпожею Девою Богородицею
И со всеми святыми во веки веков. Аминь».
Вновь делаю глубокий вдох всеми лёгкими, Солнце поселяется в моём нутре, я ощущаю это, словно струящуюся на меня потоком Радость, от которой на душе становится тепло, свободно и просторно. Выдыхаю. Свет продолжает изливаться во вне.
«Огради мя, Господи
Силою Честного и Животворящаго Твоего Креста
И сохрани мя от всякого зла»…
«В руце Твои, Господи
Иисусе Христе, Боже мой,
Предаю дух мой:
Ты же мя благослови,
Ты мя помилуй
И живот вечный даруй ми. Аминь».
Я прислушиваюсь к хору, всё сливается в одно целое, я представляю, как вокруг меня золотом играют лики святых: и Николай-чудотворец, и Пантелеймон-целитель, и Матерь Божья с Иисусом. Иисус молодой в белых одеждах с животворящим крестом в руках, а крест алмазами сияет, и алмазов тех великое множество. Матерь Божья грезится мне молодою девушкою в золочёной короне и голубом платье до пят с накидкой, лик её добрый, светлый, улыбающийся, глаза же голубые, как небо ясным днём или озёра посреди поля пшеничного.
Меня захватывает волнение, ибо впервые я пою при таком скоплении народа, слёзы сами собою капают из моих глаз, оставляя следы на щеках, я не вытираю их, моё внимание сосредоточено на пении.
«Благодать поселилась в душе твоей», – слышу я внутренний голос, который шепчет мне слишком внятно, доступно моему детскому сознанию.
«Благодать поселилась в душе твоей», – вторит моё сердце.
…Сестра Мария режет только что испечённый хлеб, я с наслаждением вдыхаю его запах, ставит на стол плетёнку с бубликами, сахарными пряниками, привезёнными в прошлом месяце из Московской губернии.
– Кушай, Таня, – говорит сестра Мария, – сегодня всем запомнилась божественная литургия.
– Отчего же запомнилась? – удивляюсь я.
– Оттого, что никто ещё никогда не пел так, как ты, аж до глубины прошибало. Слышь ты, один из прихожан, кажись, тобой шибко заинтересовался. Он к отцу Владимиру затем подходил, и они долго о чём-то беседовали, я краем