доносились звуки музыки. Это было фортепиано, кто-то, а точнее несколько пар вальсировало в зале. В гостиной был накрыт роскошный стол примерно на двадцать персон. Там было море накрахмаленных салфеток, серебряных вилок, модных блюд, употребляемых лишь в среде высшей аристократии и дворянства. Они не просто жили, каждый день их был наполнен праздником. Женщины в атласных и кринолиновых платьях, мужчины в чёрных фраках. Там были гусары, гвардейцы, дипломаты, представители императорского двора. Там было море мороженного и пудингов, там были сладости, конфеты, хлопушки. Дети были счастливы, они играли в салки, бегали по дому, восторженно что-то восклицали на французском.
Я сидела одна в мрачной пустой темноте. Ах, как же хотелось мне спуститься к этим счастливым детям, как хотелось играть с ними в их весёлые детские игры! У них было детство, настоящее детство. Я была лишена этого детства.
Вдруг дверь захлопнулась, кто-то проник в мою комнату и быстро юркнул под кровать.
– Кто здесь?
– Не говори, что я сейчас в твоей комнате, – раздалось из-под кровати.
Это был голос Ивана.
Вслед за этим дверь вновь открылась, в комнату вошла дама в шуршащем шёлковом платье. Кажется, она поставила подсвечник на стол.
– Где Иван? – спросила княгиня Давыдовская.
– Его….его нет.
– Куда же он скрылся?
– Я не знаю.
Княгиня сделала ещё несколько шагов, огляделась, взяла подсвечник и вышла. Через пару мгновений Иван вылез из-под кровати, приблизился ко мне.
– Спасибо, что не выдала меня, – сказал он.
– Почему ты ушёл оттуда?
– Там очень шумно. Они корчат страшные рожи и смеются надо мной.
– Но ведь это – игра.
– Я больше не хочу играть.
Какое-то время мы стояли в полной тишине, затем совсем неожиданно для меня я почувствовала на своей щеке лёгкий поцелуй.
– Ты очень красиво пела, у тебя божественный голос. Дедушке очень понравилось.
Где-то вдалеке послышался колокольный звон «Боже, царя храни», затем дальше перекатами на соседних звонницах заиграли колокола.
– Колокола, – прошептал Иван.
– Здорово.
– У нас часто поют колокола.
Я была смущена, потому что он стоял рядом со мною, я даже слышала его частое дыхание. Никогда ещё ни один мальчик не проявлял ко мне такого внимания.
– Тебе хорошо в этом доме?
– Не очень, – тихо произнёс Иван, – Каждый день сюда приходят нудные гувернантки и заставляют зубрить ноты, а потом, когда я играю на рояле, меня бьют по рукам. Бывает слишком больно, но я терплю.
– Я была бы счастлива, если бы кто-нибудь научил меня нотам.
– Отец хочет, чтобы в будущем я стал известным композитором. Когда мне исполнится четырнадцать, он отдаст меня в обучение какому-то французу, сочиняющему сонеты, и я уеду отсюда на пять лет.
– Ты будешь жить во Франции? – спросила я.
– Да.
Он