Жауме Кабре

Я исповедуюсь


Скачать книгу

можно не быть христианином?

      – Наверное. Я же не христианин.

      – Но что ты тогда? Буддист? Японец? Коммунист? А?

      – Я ничто.

      – Разве можно быть ничем?

      Я никогда не знал ответа на этот вопрос, вставший передо мной в детстве и наводивший на меня тоску. Разве можно быть ничем? Я стану ничем. Стану подобным нолю, который не является ни натуральным числом, ни целым, ни рациональным, ни вещественным, ни комплексным? Подобным нейтральному элементу среди целых чисел? Я полагаю, что и того хуже: когда меня не станет, я перестану быть необходимым, если я вообще необходим.

      – Хау! Я совсем запутался.

      – Слушай, не усложняй!

      – Нет, что до меня…

      – Помолчи, Черный Орел!

      – Я верю, что Великий Дух Маниту защищает всех: и бизонов от опасностей в прериях, и людей от дождя и снега, – и выводит на небо солнце, которое нас греет и уходит за горизонт, когда пора спать, и направляет дуновение ветра и течение рек, и нацеливает зрачок орла на его жертву, и побуждает воинственный дух героя умереть за свой народ.

      – Эй, Адриа, где ты витаешь?

      Адриа мигнул и ответил: да тут я, тут.

      – Иногда ты ускользаешь куда-то.

      – Я?

      – Дома говорят, это потому, что ты – мудрец.

      – Из меня мудрец, как из дерьма – пуля. Хотел бы я иметь…

      – Вот только не начинай!

      – Тебя дома любят.

      – А тебя – нет?

      – Нет. Меня просчитывают. Высчитывают коэффициент интеллекта и говорят: надо послать его в Швейцарию, в специальную школу, надо, чтобы он мог пройти три класса за год.

      – Ого! Разве это не здорово? – Он подозрительно посмотрел на меня. – Нет?

      – Нет. Они спорят на мой счет. Но не любят.

      – Да ну… По мне, так все эти поцелуи…

      Когда мама сказала Лоле Маленькой «сходи в лавку Розиты», я понял, что наш час пробил. Как два вора, как те, кто говорит в сердце своем: не скоро придет Господин мой, мы вошли туда, куда вход нам был воспрещен. В полной тишине мы проскользнули в кабинет отца, чутко прислушиваясь к звукам в глубине дома, где мама и сеньора Анжелета разбирали одежду. Пару минут мы привыкали к темноте и насыщенной атмосфере комнаты.

      – Тут странно пахнет, – сказал Бернат.

      – Ш-ш-ш! – прошептал я, немножко мелодраматично, чтобы произвести впечатление на Берната сейчас, когда мы только начали дружить. Я сказал ему, что это не просто запах – так пахнет сама история, которую составляют предметы из папиной коллекции. Я не очень понимал, что говорю, и, если честно, не совсем в это верил.

      Когда глаза привыкли к темноте, первое, что увидел с удовольствием Адриа, – изумленное лицо Берната. Тот уже почувствовал не странный запах, но дух самой истории, который испускали предметы коллекции. Два стола, заваленные манускриптами, над ними странная лампа… Что это? А, лупа. Фу, вот черт… И гора старых книг. В глубине – шкафы, заполненные еще более