Группа авторов

Журнал «Юность» №02/2020


Скачать книгу

Генрих что-то там говорил обо мне с женой своей, Кирой.

      Кира властно сказала Сапгиру:

      – Дай Володе десятку, Генрих, на такси. И пусть он отсюда убирается поскорее!

      Так. Понятно. Я лишний здесь.

      Что возьмешь с нее? Это ведь – Кира. Наплевать ей, видимо, нынче на мое состояние. Надо подниматься. И встал я на ноги.

      В кухню зашел, с десяткой в руке, смущенный Сапгир:

      – Володя, вот – на такси.

      – Все я слышал, – сказал я Сапгиру. – Не волнуйся.

      Скоро уеду.

      Взял десятку. Сказал:

      – Верну.

      Отмахнулся Генрих:

      – Не надо!

      Я сказал:

      – До свидания, Генрих! За приют, за помощь – спасибо. Постараюсь преодолеть наважденье это.

      Поеду. Где-нибудь, у кого-нибудь – отлежусь. Надеюсь, что примут.

      И сказал мне Сапгир:

      – Держись!

      И ответил я:

      – Буду держаться!

      Дверь открылась. Я вышел – в снег.

      И побрел – сквозь сугробы – вперед.

      На такси – кое-как доехал до знакомых. Там – отлежался. Правда, долго пришлось лежать. Сотрясение мозга – не шутка. Да еще такое, устроенное, безусловно, профессионально, без булды, со знанием дела. Должен был я боль – победить.

      Победил. Отшумели метели.

      Паспорт – новый пришлось получать, вместо прежнего, что исчез, вместе с рукописями моими, вместе с книгами, вместе с портфелем. Шапку – кто-то мне подарил. Шарф нашел я прямо на улице. Голова – болела порой. Очень сильно. Бывали кризы. Поднималось давление так, что, бывало, хоть криком кричи. Все я вытерпел. Преодолел. Боль. И всю череду бездомиц. Все нелепости, наваждения прежних, сложных, суровых лет. И минувшей эпохи – нет. Есть – лишь память. И – жизнь. И – речь. Время – вправду материально. Потому что живет в нем – творчество. Может, жречество? Змееборчество. И – огни негасимых свеч.

      …В середине семидесятых. Мы – в квартире зверевской, в Свиблове, или в Гиблове, так его Толя называл обычно, и это подтвердилось – в этой квартире он потом, через годы, и умер. Или, может, погиб. Все могло с ним случиться. Ходил он по краю бездны некоей, хорохорился и бравировал этим, но знал, очевидно, всегда наперед, что с ним все-таки произойдет.

      Мы – вдвоем. «Ты, Володя, с портфелем, и поэтому мне с тобой здесь, в Москве, намного спокойнее!» – приговаривал Зверев частенько. Я – бездомничал. Зверев – маялся, тяготился своим одиночеством, при его-то обширных знакомствах, находиться боялся один и на улицах, и в квартирах. Мы бродили, вдвоем, по Москве. Ночевали всегда – где придется. Там, где пустят нас на постой. Я – стихи читал. Он – рисовал. Отрабатывали ночлег. Утром – снова куда-то ехали или шли. И так – месяцами. И годами даже. Привык я к жизни трудной своей, кочевой. А вдвоем – веселее. Обоим. И спокойнее, это уж точно. Двое – сила. Десант. Отряд. Наша двоица, он – художник, я – поэт, надежной была. Мы дружили – как на войне. Шли геройски – сквозь все сражения. Фронт – повсюду был. Приходилось воевать. Он – кистью, я – словом. К неприятностям быть готовым приходилось. К невзгодам. К бедам. И тянулся за нами следом приключений длиннющий шлейф и событий, и происшествий непредвиденных. Но вдвоем было проще нам выстоять. Выжить.

      Мы