Подожду своих двадцати пяти, пожалуй.
Так вот, по ночам я часто оставалась одна.
Мама уходит, гаснет свет. «Спи, какая тебе разница, здесь я или нет?»
«Мама молодая», – вторит ей подруга. Ух, как я ее ненавижу.
Мне четыре, и я знаю наверняка, что в квартире много тараканов: если не мы, то соседи уж точно дают им раздолье. Я знаю и то, что тараканы выходят наружу по ночам. Я видела, как они кишат в стоке ванной. Пришли на водопой, черти.
Чертей звала по ночам баба Люба за стенкой, а я в ее ведьмины силы верила.
Гаснет свет.
Я жмурюсь и залезаю с головой под одеяло.
В моем воображения тараканы почти кубриковским потоком крови заливались в комнату. Тараканы на полу, на шкафах, на тумбочке и, что самое страшное, на кровати.
Тараканы приходили за мной.
Утром, когда после беспокойного сна я все же просыпалась, тараканов не было, но как же я страшилась проклятой ранней южной темноты, когда мама снова меня бросала, а я снова оставалась наедине со своим врагом: всего лишь ребенок против бесчисленной и неумолимой армии.
Именно тараканы. Не пауки, саранча, медведки, двухвостки, сколопендры, змеи – постоянная крымская живность.
Тараканы – вот кого я ненавидела.
Поэтому когда Ирина, хозяйка квартиры, в которой мы с мужем (студенты чуть за двадцать, уставшие ютиться по общажным коридорам и укрываться в ванных) решили снять комнату, упомянула тараканов, я сразу насторожилась.
– Квартира, значит, двухкомнатная, но вы снимаете только одну. Спальня закрыта. У вас гостиная, 17 метров, светлая, чистая. Проводили санобработку. Тараканов нет.
Мы нашли единственное объявление, в котором крупными буквами стояло «АГЕНТАМ НЕ ЗВОНИТЬ, САМИ АГЕНТЫ», а к жильцам не предъявлялось непомерных для студентов требований. Снять комнату в квартире без соседей предлагалось аж за десять тысяч рублей. Своя комната, тараканов нет, кроме нас, жить никто не будет.
Все это я держала в голове, пока мы поднимались по лестнице, отчетливо отдающей кошачьими (так я надеялась) экскрементами. Дверь в квартиру оказалась деревянной, ее как будто и не меняли с постройки дома. В коридоре Ирина щелкнула выключателем.
– Лампочка перегорела, видимо, – с тенью облегчения выдохнула она.
Дверь в комнату была куда серьезнее: металлическая, с двумя замками и глазком. Повозившись с ключами, Ирина наконец распахнула дверь и с улыбкой начала:
– Вот так мы и жи… – крякнула. – Ой!
Я растерянно оглядывала квартиру: обои от окончательного падения спасали лишь плакаты с полуголыми девицами, повсюду торчали бутылки и полные пепельницы, гардина тряпкой свисала на середину окна, а посреди комнаты в завершение эстетики декаданса лежало давно затвердевшее разбитое яйцо.
Тараканы бы все смели, мелькнуло в голове.
Ирина погрызла ногти, откашлялась и деловито спросила:
– За девять возьмете?
Мы с мужем переглянулись: яйцо оттереть проще,