машинами на подъездных дорожках. Ближе к концу спуска я чуть прижал ручку тормоза, чтобы сбавить разгон, не замедляя хода. Мне не хотелось останавливаться. Вот бы мчаться так всю жизнь! Классное ощущение!
Но спуск закончился, и я наконец затормозил, накренил велосипед, поставил левую ногу на асфальт и оглянулся.
Джейсон все еще сидел на вершине холма на моей развалюхе – так далеко, что походил на одинокого всадника из старого вестерна. Я помахал ему: твоя очередь.
По Бентам-Хилл-роуд Джейсон гонял, наверное, тысячу раз, что вверх, что вниз. Но на ржавом старинном велике он не покорял этот спуск никогда.
Велосипед подходил ему лучше, чем мне. Длинноногий Джейс не выглядел карликом рядом с рамой, но мы никогда раньше не менялись великами, и я вдруг задумался обо всех недугах и заскоках моего старичка. Я ведь изучил его как свои пять пальцев – например, выяснил, что не стоит резко поворачивать направо, потому что раму слегка перекосило, запомнил, что от коробки передач осталось одно название, и научился держать своего коня в узде. Но Джейсон ничего этого не знал. А спуск непростой. Я хотел крикнуть, чтобы он не торопился, но даже если бы заорал во все горло, он все равно не услышал бы меня – я укатил слишком далеко. Неуклюже, словно младенец-переросток, Джейс оторвал ноги от земли. Велик был тяжелый: никакой грации, сплошная масса. Скорость он набрал за несколько секунд, но я знал, как трудно будет его остановить. Пальцы мои сжались на воображаемой ручке тормоза.
По-моему, до последней четверти спуска Джейсон не понимал, что у него неприятности, пока проржавевшая цепь велосипеда, лопнув, не хлестнула его по икре. Он был уже довольно близко; я видел, как он поморщился, и слышал, как он вскрикнул от боли. Велосипед завихлял, но Джейсон каким-то чудом не упал.
Обрывок цепи запутался в заднем колесе и молотил по спицам с таким звуком, словно заело перфоратор. В двух домах от меня в саду возилась женщина. Она отвлеклась от прополки и, зажав уши, обернулась посмотреть, что происходит.
Джейсон на удивление долго контролировал велосипед. Силачом он не был, но прекрасно владел своим долговязым телом. Расставил ноги для равновесия (от педалей уже не было толку), держал руль прямо, зажимал ручку тормоза, блокируя заднее колесо. И не падал. Что поразительнее всего, тело его не напряглось, а, наоборот, расслабилось, словно Джейсон погрузился в решение трудной, но увлекательной задачи, словно был абсолютно уверен, что с нынешней его ипостасью – сочетанием разума, тела и машины – не может случиться ничего плохого.
Первым сдался механизм. Фрагмент промасленной цепи, до этого болтавшийся в опасной близости от ноги Джейсона, застрял между покрышкой и рамой. И без того ослабленное колесо изогнулось под неимоверным углом и сложилось пополам, усыпав асфальт ошметками резины и шариками подшипников. Джейсон слетел с велосипеда и закувыркался в воздухе, словно манекен, выброшенный из окна небоскреба. Первый удар пришелся на подошвы, потом на колени, локти, голову. Джейсон растянулся на асфальте, а останки моего старичка, прокатившись мимо, упокоились в водосточной канаве. Переднее колесо все еще крутилось