следил за его действиями, готовый в любую минуту защитить деда, если на него «нападут призраки». Но вскоре тот выпрямился, держа в руках покрытую изморозью бумагу. Развернув ее лицевой стороной в сторону Германа. Показав ему белесый росчерк имени, от которого его душа упала в самые пятки.
– Совпадает, правда?..
Я уснула в камере пыток
Германия. Гамбург. 1509г.
В каком возрасте и в какой момент времени она осознала, что с ней что-то не так? Может в малолетстве, когда она помогала матери находить мелочи туалета, которые та вечно теряла по всему дому или когда предсказывала что же привез ей отец после деловых поездок в город, едва было видно с горизонта крышу его экипажа. Когда впервые пошла за голубыми огнями холодным осенним вечером и ее пришлось два дня искать с собаками или при воспоминаниях о том дне, когда во время ее крещения треснула купель.
Нет… молитвы не жгли огнем ее душу, вода не превращала кожу в пепел, экзорцисты были бы бессильны, ибо воду из пустой бочки не вылить. Но глядя на то как растет его дочь, Генрих понимал все ясней – или жена родит ему наследника, или его род закончится на этом проклятом ребенке, которого не берет даже Господь. Но родился ее брат и, казалось, все это перестало иметь значение. И она затихла. Будто наваждение прошло и из бесноватого дитя Беатрис вновь стала обычной девочкой, воспитанной и послушной. Но не потому ли, что она поняла, что с ней что-то не так?..
Она стояла высоко подняв голову и с прямой спиной. Ясным взглядом всматриваясь в лицо Спасителю. Собор был пуст, служба давно закончилась, но пришла она сюда не за этим. Едва последние слова проповеди прекращали разгонять тишину и люди покидали скамьи, с самой последней, всегда скрытой в тени, поднималась одинокая фигура, вставала у алтаря и смотрела на распятого на кресте человека. Безмолвно, будто ведя диалог на уровне мыслей и взглядов. У нее было полно вопросов, но ответа на них никогда не следовало. Будто распятый лишь отрешенно качал головой, зная, что его слова все равно будут не в силах что-либо изменить. Вибрации, что наполняли воздух словами молитвы, будто проходили сквозь ее тело, не задевая ничего в душе. Будто она была призраком, которого не заметишь даже в мире тонких энергий. Невидимая для высших сил. И было совершенно неясно, что с этим делать…
Виктор говорил, что ничего…
– Мама…
А, может, просто не нашелся еще тот, кто мог помочь ей это исправить…
Беатрис опустила голову, ухватывая тонкими пальцами крохотную ладошку своего сына. Хвала небесам, хоть с ним все было в порядке.
– Да, дорогой… – тихо вздохнула Беатрис, крепче сжимая руку.
Но малыш, будто загипнотизированный, еще несколько секунд смотрел туда же, куда опять был направлен взгляд его матери, прежде чем заговорить вновь.
– А кто это такой?
– Хм… – ее озадачил этот вопрос.
Кто это такой…