останавливался, и, крутя головой, выискивал знакомые только ему знаки, потом поворачивал в ту или другую сторону. За весь день они не увидели ни газелей, ни антилоп – рогатые братья словно избегали священных для людей мест. Зато дважды они натыкались на признаки того, что перед ними тем же путем шли и другие. Раз встретили они потухший костер и остатки лагеря, второй раз – место стоянки без костра, объеденные кости, кусок разорванной кожи, и, в стороне – то, что отторгло тело человека. Тесугу ожидал, что, после его рассказа люди будут встревожены, но нет, они оживленно переговаривались, гадая, откуда были эти люди. Сейчас, почему-то, все были уверены, что это следы людей, а не немых.
– День равный ночи, – сказал Бын, когда они второй раз наткнулись на следы неизвестных людей, – охотники разных родов будут приходить сюда. Наверное, они приведут и своих меченых духами, ведь их кровь должна успокоить нижний мир.
Он не смотрел на Тесугу, так же как не смотрели в этот день на него и другие, просто делая вид, что его с ними нет. И юноша понимал, почему. Чем ближе немые стражи нижнего мира, воплощение гнева Эцу, тем меньше и жизни в нем самом. Смерть, что витала над ним с рождения, сейчас глядит из его глаз – а для человека лучше не смотреть ей в лицо лишний раз. Бездумно переставляя ноги – несмотря на страх и почти такое же мучительное любопытство, тело все-таки брало свое, и горло все настойчивее просило воды – Тесугу думал о том, что увидит, спустившись туда. Исчезнет ли знак, злосчастная раздвоенная губа, которая определила его жизнь в мире людей? И кто позаботиться о его теле? У них в роду, когда глаза человека закрывались, и он уходил в нижний мир, ставшее ненужным ему тело отдавали крылатому народу. На нарочно выбранных скалах тела клали так, чтобы шакалам и прочим падальщикам было тяжело добраться с земли – зато на виду у крылатого народа. И крылатые слетались и пировали день за днем, обмениваясь гортанным криками и размахивая черными крыльями, и от них Древние узнавали о том, что еще один человек покинул мир людей. По прошествии нескольких лун, неспящие, вместе со старшими из рода, поднимались на скалы и забирали отполированные клювами птиц и ветром кости, после чего прятали их в тайное место, чтобы мертвец, вернувшийся в мир в ином облике, не нашел их.
Тесугу знал, как нужно поступать правильно, но сейчас – укроют ли его кости как должно? Или же его тело бросят в пищу шакалам, и его дух, отмеченный уродством, так и будет бродить по этой пустынной земле?
Мысль эта показалась ему вдруг настолько страшной, что он запнулся и остановился, пытаясь её переварить. Он никогда еще не спрашивал, что же случается с телами тех, кто отдан нижнему миру?
Словно ощутив спиной, что он сбавил шаг, один из мужчин, замыкавших их отряд, повернулся в пол-оборота, и глухо бросил, стараясь смотреть мимо Тесугу:
– Не отставай, мертвый, мы уже почти пришли.
И юноша поспешно двинулся следом за остальными.
Он не знал, сколько им предстояло пройти в этот день, и предполагал, что они должны