наших диких ужинов, никто в нашей семье не готовит. А вот Лео, напротив, можно назвать Иной Гартен[6] нашей старшей школы, и ему необходимо пространство, чтобы воплотить свои кулинарные мечты (и будем честны, истошные вопли братьев Дэй о его пицце с шестью сырами только тешат его самолюбие).
Не то чтобы Лео часто заходил в гости в последнее время. Нам теперь неловко оставаться наедине. Но как бы мне ни хотелось поддержать его, я ничего не могу с собой поделать: мой взгляд невольно скользит в сторону двери в ожидании, что появится Конни и заполнит неловкую тишину.
– Это Китти? – спрашивает Лео, глядя на чехол для камеры.
И снова – щемящее чувство паники, сменяющееся облегчением. Чувство, колеблющееся на грани между «все ли у нас в порядке?» и «вроде у нас все хорошо».
– И все ее девять жизней.
– Сейчас, наверное, их осталось около шести, – замечает Лео.
Он-то знает – ведь это Лео придумал камере имя, после того как она пережила несколько трагических падений, едва не оказавшись в луже, когда мне показалось, что круто будет запечатлеть закат сквозь железные прутья спортивной площадки, повиснув вниз головой. Но в результате я лишь набрала полный рот резиновой крошки, поцеловав покрытие площадки.
– Не возражаешь? – спросил он.
Я опускаю голову, скрывая улыбку, когда вынимаю Китти из чехла. Лео протягивает руки над моей головой, чтобы достать из шкафа красивые белые тарелки своей мамы, и я начинаю раскладывать на них шарики лазаньи. На какое-то время мы погружаемся в легкую тишину, и я почти забываю, как сильно мне хочется, чтобы Конни была здесь. Я делаю несколько снимков творений Лео, он скачивает и публикует фото в инстаграме, а потом эти кулинарные творения отправляются в мой в желудок.
У него есть привычка – загружать и мои остальные фотографии. Я совершенно не ожидаю этого сегодня, и тем не менее, к моему удивлению, Лео протягивает руку, чтобы взять Китти. Я стараюсь не смотреть в его сторону, когда он листает снимки, сделанные с крыши офиса моей мамы в Сиэтле – я запечатлела предрассветный горизонт, пронзенный башей Спейс-Нидл на фоне тяжелых облаков.
Я привстаю на цыпочки, вглядываясь в экран. Моя голова едва касается его плеча – мы так близко, что пьянящий аромат корицы распространяется в воздухе вокруг меня, согревая легкие.
Визитная карточка Лео – класть корицу во все: кексы, буррито, пудинг, сыр на гриле. Даже когда она не сочетается с остальным блюдом, он все равно ее добавляет. Я помню, что со времен нашего детства от него всегда пахло так, словно он катался по витрине пекарни «Корица».
Он останавливается на одном снимке, наклоняя камеру, чтобы мне было лучше видно. Лео утверждает, что не разбирается в фотографии, но из дюжины фотографий, которые я сделала, он выбрал мою любимую – ту, где тени немного резче в тот самый момент, когда солнце вот-вот выглянет из-за облака.
Я поднимаю взгляд, чтобы одобрительно кивнуть, но он, оказывается, пялится на меня. Наши взгляды встречаются, и в его