две минуты.
– На тебе твой рапорт. Я подписал. Давай выпьем.
– Прозит, Сергей Иванович.
– Вот ты немчура проклятая, даже выпить по человечески не можешь, за что тебя ребята с третьего этажа и ненавидят.
– Ребята с третьего этажа вообще не пьют. Они считают, что это идёт в разрез с интересами службы и подрывает авторитет руководителя.
– А что такое «прозит»?
– Ну, это что-то вроде «будем здоровы».
– Ну давай, будем здоровы!
Мы выпили и помолчали. Похоже, с Петей Лещенко я переборщил. Совсем довёл старика.
– А не жалко тебе твоих ребят? Что с ними будет?
– А что с ними будет? Чай не дети, все взрослые. Каждый пойдёт своей дорогой, а года через два никто из них обо мне не вспомнит, даже на День Розыска.
– Ну да, ты прав. Но я-то не то имел ввиду. Они же у тебя работают, как часовой механизм, и результат дают.
– Да ну?! А Вы не знаете, что это я тут в девятом часу сижу и «Журавлей» слушаю?
– Что, сегодня реализация будет?
– Будет. У квартирников. Вы что, думали весь этот часовой механизм даёт по четыре задержания в неделю, а потом эти задержания обрастают эпизодами, и всё это само по себе происходит?
– Да ты меня за дурака-то не считай, всё я понимаю. Иначе кто бы тебя такого Ерша здесь терпел? Тебя же и генерал и ребята с третьего этажа порвать готовы. Кстати, когда там всё будет ясно, сколько эпизодов, позвони мне.
– Обязательно позвоню. Тем более, что будет ясно часам к пяти утра.
– А ты не бойся. Думаешь ты один меня ночью будишь? У меня кроме тебя одних начальников райотделов шестнадцать человек. Давай наливай ещё.
Я налил ещё. Мы выпили. Сергей Иванович достал у меня сигарету из пачки и закурил. Видать реально я огорчил старика своим рапортом, курит он в исключительных случаях.
– А я знал, что ты уйдёшь. Ну кто такой кошмар шесть лет выдержит.
– Не шесть лет, Сергей Иванович. Пять лет и два месяца.
– Что будешь делать на пенсии?
– Странствовать.
– Это что, путешествовать что ли?
– Нет, это совсем другое. Буду ходить смотреть на нашу Россию.
– Вот ты, немчура, насмешил меня! Распяли твою Россию, потом убили, потом продали, а теперь заканчивают растаскивать. А людей превратили в блядей.
– Но это моя Родина. Я не хочу сдохнуть, не узнав её.
– Знаешь, Юр, странный ты человек, не могу я тебя понять.
– А я всю жизнь сам себя понять не могу, так что всё нормально. А странник – это странный человек, не похожий на других.
– Ну давай выпьем ещё за тебя, чтобы у тебя всё сложилось.
Мы выпили и помолчали. Я чётко понимал, что Сергей Иванович что-то хочет сказать, но не решается. Наконец, он плюнул на свой авторитет и спросил:
– А меня тебе не жалко? Ведь эти же два пидораса приведут на твоё место третьего и тогда уж точно меня сожрут.
Вот тут Иваныч душой нисколько не кривил. И его зам по опер, и начальник розыска были не его креатурами,