такую пружину и так вытанцовывал в ритме танго… Да только все сжатые пружины рано или поздно ломаются. Организм меня слушаться перестал совсем. Я, как обычно, вставал пол шестого, поспав при хорошем раскладе пять часов, а в семь отправлялся на работу. Но был я похож при этом на живого мертвеца, потому что реально просыпался только к одиннадцати. Мотивировать своих охламонов ором и собственной харизмой тоже получалось плохо, потому что когда я выходил на запроектированную мощность, давленьице у меня скакало до 180-ти. И приходилось резко сбрасывать обороты. Кофе перестало бодрить, а коньяк вдруг превратился в воду, которой много не выпьешь.
Но кое-как до конца я дотянул. Да нет, конечно, не кое-как, а как положено таким героическим парням, как ваш покорный слуга. Знаете, есть такой оперской анекдот, очень короткий и хлёсткий, про недоумков типа меня: «Когда я пришёл работать в уголовный розыск, у меня не было ничего. Теперь, когда я ухожу на пенсию, у меня ничего нет и дёргается глаз». Сергей Иванович, отлично видя моё состояние, даже слова мне не сказал о закрытии года, хотя всех остальных руководителей отдела уголовного розыска сношал так, что было реально страшно. Он знал, толстый хитрый змей, что я всё сделаю сам. Я мог бы уйти в предпенсионный отпуск прямо перед Новым Годом, а пошёл с 14-го января, добив себя окончательно, но загнав в суд всё, что было можно и всё, что нельзя. Проценты раскрываемости по линиям были такие, что после моего ухода никто не только не смог их повторить, но даже не смог к этим процентам приблизиться. Загнанных лошадей пристреливают, не правда ли?
15-го января я проснулся без будильника, как обычно, пол шестого. И почапал на тёмную кухню варить себе кофе. И только сварив кофе, я понял, что идти мне никуда не надо, и ВСЁ ЭТО ЗАКОНЧИЛОСЬ. И заплакал. Нет, не пустил скупую мужскую слезу. А заплакал громко и по-бабьи, с причитаниями и завываниями, доведя себя до полной истерики. При этом я разбудил и вусмерть перепугал жену с сыном, а также, подозреваю, соседей сверху и снизу. Покликушествовав минут десять, я свалился спать и проснулся следующий раз уже 16-го января около двух часов дня.
А 18-го января исполнялось восемь лет моему Тимошке. И я сделал сыну оригинальный подарок. Много лет я представлял себе, как пойду на пенсию и буду сидеть в кресле, а на коленях у меня будет мурлыкать котище. Кошек я люблю до придыхания, но разве мог я себе позволить завести кота при моей работе? Ему бы тогда пришлось жить у меня в кабинете и вряд ли бы он там чему хорошему научился. Кошек я больше всего люблю сиамских, бирманских или тайских – они самые маленькие и самые ласковые. И вот к Тимошке на День Рождения приехал месячный тайский котёнок с тигрино раскрашенной мордочкой, который тогда умещался на ладони. Оказавшись на середине комнаты, маленький зверёк сначала не по-детски, утробно и угрожающе, зарычал, потом выгнул спину дугой и боком поскакал на Тимошку. Но, видимо, прикинул шансы и благоразумно решил ретироваться за диван. Ланка полезла его доставать, но он тяпнул её за палец, за что был окрещён Кусь-Кусь. Из-за дивана доносилось угрожающее рычание. Казалось, там спрятался настоящий