такие… Похожи на… Я не могу, я боюсь.
Джим обнял ее за плечи и посмотрел прямо в глаза:
– Внешность обманчива. Фрэнк и Верна – хорошие люди. Вы мне доверяете?
– Да. После всего… Конечно.
– Тогда поверьте, они вам помогут.
– Но откуда вы знаете? – срывающимся голосом спросила Лиза.
– Я знаю, – коротко ответил Джим.
Еще пару секунд Лиза молча смотрела ему в глаза, потом кивнула и сказала:
– Хорошо.
Дальше все было просто. Сузи, покорную и безучастную, как будто она была под наркотиками, усадили на заднее сиденье «транс-ама». Лиза села рядом и прижала к себе дочь. Фрэнк прыгнул за руль. Верна устроилась на пассажирском сиденье, достала из переносного холодильника банку рутбира и передала ее Джиму. Джим закрыл за ней дверь и, наклонившись к открытому окну, поблагодарил их обоих.
– Я так понял, ты не станешь дожидаться копов? – спросил Фрэнк.
– Нет.
– Тебе нечего волноваться, ты ж герой.
– Знаю. Но ждать их не буду.
– Ясно, у тебя своя тема, – кивнул Фрэнк. – Сказать копам, что ты лысик с карими глазами и поехал на попутке на восток?
– Нет, врать не надо. Мне это не нужно.
– Как скажешь.
– Не волнуйся, – вставила Верна. – Мы о них позаботимся.
– Я знаю, – сказал Джим.
Попивая рутбир, Джим проводил взглядом «транс-ам», потом сел на «харлей», пересек автостраду, съехал с обочины и направился на юг, вглубь раскаленной враждебной Мохаве.
Некоторое время Джим ехал со скоростью семьдесят миль в час. Защиты от ветра у него не было, потому что на «харлее» этой модели не стояли обтекатели. Горячий ветер бил в лицо, глаза постоянно слезились.
Странное дело, но о жаре Джим не думал, на самом деле он ее даже не ощущал. Он обливался потом и в то же время чувствовал прохладу.
Джим потерял счет времени. Где-то через час он осознал, что равнину сменили ржаво-бурые холмы, и сбавил скорость. Теперь приходилось вилять между выступающими из земли горными породами, но «харлей» этой модели был задуман именно для такой езды. Благодаря более высокой подвеске, специальным рессорам, двойным дисковым передним тормозам Джим мог, как каскадер, резко сворачивать перед любыми сюрпризами, которые подкидывала ему пустыня.
Потом ощущение прохлады исчезло. Джим стал мерзнуть.
Солнце как будто потихоньку меркло, хотя Джим понимал, что до сумерек еще далеко. Темнота надвигалась на него изнутри.
Наконец он остановился в тени скалы примерно в четверть мили в длину и три сотни футов в высоту. Солнце, ветер и редкие для Мохаве ливневые дожди превратили ее в руины древнего, наполовину похороненного в песке замка.
Джим поставил «харлей» на откидную подножку и сел в тени утеса. Спустя некоторое время он лег на бок, поджал колени и скрестил руки на груди.
Эта скала очень вовремя попалась ему на пути. Темнота поглотила его целиком, он погрузился в бездну отчаяния.
Позже, в последний час перед закатом, Джим снова мчался на «харлее» по серым и бледно-розовым