он такой, что конец достает до самого пола.
– Приверженцы эстетизма непременно нашли бы применение этой буржуазной поделке, – объявил молодой поэт. – Подобный пояс идеально подошел бы, чтобы подвязать греческую тогу красавицы или же украсить ее роскошную прическу.
– Все россказни про этот пояс – сказки, любезный Оскар, – насмешливо произнес мистер Уистлер, – и в них правдоподобия не больше, чем в сплетнях про бриллиантовую перевязь Тиффани. Я поверю в подлинность существования этих вещиц, только когда увижу их своими глазами, а если это произойдет, я изотру их в порошок и пущу себе на краски. Например, холодная красота этой голубой фарфоровой чашки из Японии значительно превосходит очарование лучшего из бриллиантов французской огранки.
– Значит, вы считаете, мистер Уистлер, что пояс был сделан французскими ювелирами? – быстро спросила Ирен.
– Понятия не имею, что за черт его сделал, мисс Адлер, да мне и не особенно интересно.
– А вот Нортона это заинтересовало бы, – промолвил краснолицый джентльмен с пуншем. – Он обожал камешки. Поговаривают, что драгоценностей у него было на целое состояние. Нынче на самоцветы наложили лапу голландцы. Подмяли под себя добрую половину Южной Африки. Теперь нам приходится платить им за бриллианты.
– Нортон? – Ирен задумчиво изогнула бровь.
– Старый Нортон… – пророкотал джентльмен. – Он, наверное, уже помер. Деньги, знаете ли, принадлежали жене. Она была одной из трех внучек Шеридана[14], красавиц со сверкающими черными глазами, обладавших вдобавок ко всему еще и острым умом. Жена его писала стихи и прозу… Ушла от мужа, а он у нее был из адвокатов-сутяг, пройдоха и подлец до мозга костей; впрочем, это другая история… К бриллиантам она относилась спокойно, но деньги у нее были, причем немалые – ее сочинения публиковали… А потом старый Нортон у нее все отсудил.
– Расскажите, пожалуйста, еще о перевязи мистера Тиффани, – попросила одна из женщин.
– Не могу, – отрезала Ирен. – Это секрет. Я и так уже наговорила лишнего.
– Ну почему рассказы о редких драгоценных украшениях всегда окружены такой тайной? – капризно протянул мертвенно-бледный молодой человек с длинными прямыми волосами льняного цвета.
– Именно потому, что никогда не следует разрушать легенды, – ответил поэт.
Все рассмеялись и заговорили на другую тему. Ирен выглядела растерянной, видимо ломая голову над тем, как вернуть беседу в нужное ей русло. Теперь ровный гул голосов сплетников прерывался лишь едкими шутками мистера Уистлера или томного поэта.
Постепенно, по одному, по двое, гости начали расходиться. Когда Ирен взяла под руку своего молчаливого спутника и они откланялись, невзирая на мольбы остаться, я поняла – моя подруга капитулировала. Почти сразу удалилась и Лилли Лэнгтри, за которой, подобно свите, последовали оставшиеся одинокие джентльмены.
Наконец