возить на верблюдах взад-вперед разную чепуху, продавать одно и покупать другое. Было похоже, что я, как и он, буду делать это год за годом, пока не умру, как и он. С каждым днем эта мысль нравилась мне все меньше: я совсем не хотел умирать – тем более умирать, продавая одно и покупая другое. Я мечтал о странствиях ради странствий, а не ради выгоды. Я хотел увидеть весь мир, но не просто путешествовать, ничего вокруг себя не понимая, а жить – везде, где понравится и сколько понравится. Я хотел прожить много разных жизней в разных местах. Для этого нужно бессмертие, о котором я и мечтал сильней всего. Ну, или хотя бы – очень-очень долгая жизнь.
И вот однажды мне приснилась Красная Дюна, и она говорила со мной! Я слышал во сне ее голос, подобный то ли грому, то ли рёву камней, катящихся с горы, то ли хрипу. Скорей все-таки это был хрип. И дюна сказала: «Служи мне, и не умрешь». «Как?! Как это сделать?!» – кричал я, не слыша сам себя. Но она услышала и ответила: «Поднимись на мою вершину, и я подарю тебе оранжевую жемчужину. Она даст тебе бессмертие, пока служишь мне».
Проснувшись, я не стал гадать о том, чем бы я мог послужить Красной Дюне: мне было все равно. Я просто собрал караван и тронулся в путь, не задумываясь. С тобой ведь тоже такое бывало, а? Просто так мальчики не крадут у своих тетушек золотистые жемчужины. И просто так не возвращают, а? – и Продавец Песка растянул свой рот до ушей.
Эми делалось не по себе всякий раз, когда его веселый собеседник давал понять, что знает о нем больше, чем ему хотелось бы. Знает ли этот хитрец о синеглазой девочке с рыжими волосами?.. Будто не заметив его невежливого молчания, рассказчик продолжал:
– Я был уверен, что не проеду мимо Красной Дюны. Так и вышло: ее вершина внезапно и грозно поднялась перед нами из-за других холмов. Верхом к ней близко не подъехать: верблюды упираются и ревут. Я соскочил на песок, приказал слугам ждать и двинулся к оранжевой горе, как те сумасшедшие. Я сразу заметил, что кругом как-то слишком уж много змей. Вести себя с ними я умею, но, чем дальше, тем их становилось больше, и требовалось все внимание. На мне были толстые кожаные штаны, заправленные в высокие сапоги из войлока. Змеям это не по зубам, и все же стало тревожно, тем более что вели они себя как-то странно. Почему-то все ползли в одну сторону – в направлении Красной Дюны, и при том довольно быстро.
Змеи боязливы и, конечно же, они расползались от меня в стороны, но им становилось все теснее: похоже было, что сюда сползался весь змеиный народ пустыни. Приходилось останавливаться и замирать, чтобы успокоились самые беспокойные. И тогда меня обгоняли, обползали за какую-нибудь пару метров, что совсем уже на змей не похоже. «Только б никто сзади не заполз на сапоги!» – думал я. Но этого не случилось. Лишь немногие задерживались на минутку, чтобы пошипеть на меня. Змеи явно торопились: неведомая сила гнала и гнала их к оранжевой горе. Им было не до меня.
Красная Дюна всегда была не похожа на другие холмы пустыни. Но теперь она изменилась: такой красивой я прежде ее не видел. Верхняя часть ее стала еще