Уезжали вечером, в двадцать ноль-ноль. Я сходил на почту, вызвал по телефону Ирбит-райком и попросил дежурного послать за женой на квартиру.
Произошёл прощальный наш с ней короткий разговор. Помню, я давал какие-то маловажные советы и сообщил, что поедем на запад. Не знаю у всех ли людей такое настроение перед серьезной разлукой, но у меня всегда в такой час как-то всё вылетает из головы. Она делается совершенно как бы пустой, мысли исчезают напрочь, не знаешь о чем говорить, и это очень мучительно, так как сердце в то же время мучительно ноет, болит, тоскует, и хочется, в конце концов, «сократить» срок расставания.
Помню, как я провожал брата Ивана (примечание 1) в Красную Армию после его побывки дома, кажется в 1925 году. Дело было зимой, в ноябре. Погоды стояли довольно теплые. Провожал я его на лошади, на санях. Отъезжали мы от дома верст сто глухой уральской тайгой, доехали до «Туринского» болота. Ширина этого болота была 10—12 километров. Санная дорога только до болота, дальше пошла узкая тропа. И вот мы стоим у края нашей дороги, дальше ехать нельзя, а до Туринска, то есть до железной дороги, сто тридцать четыре километра.
«Ну, Ваня! Простимся, – говорю я, – придется тебе шагать пешком до Туринска». Ваня молча набросил на плечи котомку, вынул кисет, мы свернули по «цигарке» и закурили. Курили и молчали оба, выкурили по одной, завернули еще по одной, и Ваня промолвил сжато и глухо словами из романа или рассказа Джека Лондона «Это была их последняя сигара! Прощай!». Встретил я его после это только в 1934 году…
Так получилось у меня и при разговоре с женой по телефону. Мы по сути дела поздоровались и простились, то есть сказали друг другу: «Здравствуй и прощай». Я ещё что-то говорил, кажется, советовал переехать жить в деревню… И только…
Глава 5. В Торжке. Первые раненые и мои впечатления
…Что-то около месяца мы формировались на территории Вологодской области, и наш полевой инфекционный госпиталь был придан вновь сформированной ЗУ армии (примечание 2).
Из жизни Вологодской области в период формирования армии в памяти запечатлелся один эпизод, о котором я писал в письмах своим ребятам.
Мы в составе: начальника госпиталя, меня, врача Пономарева, еще пятерых врачей другого госпиталя, ехали на грузовике из города Никольска в село, где был расположен наш госпиталь. По сторонам дороги был уже глубокий снег, маленькие поля и перелески. Вдруг, метрах в ста от дороги показалась рыжая лисица с большим пушистым хвостом и долго бежала параллельно дороге. Один из врачей выхватил пистолет и выстрелил в лисицу, но та, не обратив даже внимания, спокойно ушла в лесок. Звери к тому времени стали привычны к звуку выстрелов.
О разгроме немцев под Москвой мы узнали уже в дороге на фронт. Радости нашей не было конца, да и не только нашей. Радость сияла на лице каждого человека, кого я видел в те дни. Появилась твердая вера в нашу победу.
Россия «раскачивается», заявил мне один железнодорожник