Владимир Бутенко

Державы верные сыны


Скачать книгу

настороже. Кое-как перекусили сухариками да вымороженными ягодами боярышника.

      Говорили шепотом, не пропуская ни одного звука вблизи своего укрытия. Стреноженные кони охотно пощипывали вставший на сугреве кормовитый пырей. Плёткин достал кожаный кисет и трубку из переметной сумы, притороченной к седлу, и стал готовить курево. Ремезов невольно наблюдал за ним, жмурясь от солнца.

      Красив и силен был Иван, рожак Черкасской станицы. Фигурой высок, подборист, с крепким поставом головы. Возрастом опередил он сотника на дюжину лет, понюхал пороху на Семилетней войне. Леонтий заметил его в первом же бою. Служилый казак, как было уговорено с односумами, держался сзади. А когда сошлись с османами, бросил коня вперед и врубался в гущу неприятельской конницы. Увертываясь от ударов, стал полосовать по крымчакам. И бог миловал отчаюгу, отводя от стрел и пуль. А минуту спустя именно Иван спас Ремезова, срубив летящего на командира татарина. И не раз еще оказывались они в сражениях рядом, и обоюдно подружились.

      Трубка у Плёткина была необычная, посеребренная, в форме головы дракона. Не трубка, а дымарь, курушка для пчел, – столь велика размером. Иван, сосредоточенно хмурясь, топорща свои завитые на кончиках, черные усы, набил трубку табаком, сдобренным неведомой приправой. Ловко чиркая кресалом о кремень, поджег-таки духовитую начинку. Дым сизыми клочками лег на кустики деревея.

      – Чтой-то я трубки этой у тебя не замечал, – удивился Ремезов. – Откуда взялась?

      – Стародавняя. Оных ажник три запасено. И табачок знатный! Такой осман-паша курит. Я собственноручно резал да разминал. Поневоле погостевал у басурманов…

      – У турок? – переспросил сотник, устраиваясь на ложе из хвороста и сохлой травы. – Правда гутаришь? Не врешь?

      – А к чему брехать, ваше благородие? – обезоруживающе улыбнулся казак. – Такой грешок за мной числится, когда бабенка дюже приглянется. Мы, казаченьки, на язык гожие. Чем бабу улестишь? Лаской да брехней. Я было на той неделе к Мерджанке подкатился, а она хвать кочергу да по хребту. Пригрозила вам пожалиться. А на другой день всё про вас расспрашивала, дескать, отекда родом, сколь годочков… Должно, полюбила.

      – Она замужняя, а по их вере изменять неможно.

      – Оно и по нашенской, по христианской, прелюбодеям в аду жариться. А кто безгрешен?

      – Ты, грамотей, лучше проверь, где татары.

      Ординарец сделал крюк среди деревьев, пристально оглядел долину. Неприятельская армия снялась. Это было с руки. Под вечёрки им также можно трогаться.

      – Ушли нехристи, – сурово сообщил Иван, попыхивая трубкой. – В нашу донскую сторону!

      Ремезов подвинулся, освобождая на ложе место. Иван присел, сдвинул папаху на затылок, открывая волнистые густые волосы. С лица его не сходило задумчивое выражение.

      – Ну, рассказывай про Туретчину, – предложил Ремезов. – До вечера далеко…

      Казак всласть затянулся и помолчал.

      – Да и не знаю,