гибкий ум… он может что-нибудь придумать… Помните, что он нам так предан… попробуем на всякий случай…
– Пожалуй… попытаться можно… может быть, и удастся! – сказал аббат, снова взяв перо.
– Представим себе самое худшее… ну, положим, Адриенна отправилась бы сегодня за дочерьми маршала Симона… ведь она может уже их там не найти?..
– На это нечего надеяться! Приказания Родена наверняка еще не исполнены… слишком скоро было бы… да и мы бы об этом уже знали!
– Это верно!.. Ну, так пишите же доктору… Я пришлю к вам Дюбуа, он и подаст письмо. Смелее, Фредерик! Справимся же мы, наконец, с этой неукротимой девчонкой! – Затем госпожа де Сен-Дизье прибавила с яростью: – Адриенна, Адриенна, дорого же ты поплатишься за свои дерзкие насмешки и за те муки, на которые ты нас обрекла!
Уходя, княгиня предупредила аббата:
– Подождите меня здесь… Я сообщу вам, что означает посещение комиссара, и мы вместе вернемся в кабинет.
Госпожа де Сен-Дизье вышла, а д'Эгриньи принялся быстро писать дрожащей от волнения рукой.
10. ЗАПАДНЯ
После ухода тетки и аббата Адриенна осталась в кабинете одна с доктором и бароном Трипо.
Нельзя сказать, чтобы молодая девушка нисколько не испугалась, когда доложили о приходе полицейского комиссара. Потому что, как и боялся Агриколь, чиновник пришел просить разрешения на право произвести обыск в особняке и главным образом в павильоне, чтобы найти молодого кузнеца, который там скрывался. Хотя тайник Агриколя и казался ей надежным, Адриенна не могла отделаться от чувства страха и тревоги. На всякий случай она решила воспользоваться присутствием Балейнье и, не теряя времени, попросить его заступиться за молодого кузнеца, так как мы уже упоминали, что доктор был очень дружен с одним из самых влиятельных министров.
Молодая девушка подошла к Балейнье, разговаривавшему вполголоса с бароном, и самым нежным, ласковым голосом сказала:
– Мой милый доктор… мне надо вам сказать два слова. – И взглядом она показала ему на оконный проем.
– К вашим услугам, мадемуазель, – ответил Балейнье и последовал за ней к окну.
Трипо, боявшийся как огня мадемуазель де Кардовилль, не имея теперь поддержки аббата, был очень рад, что ее отвлек Балейнье. Чтобы не утратить присутствия духа, он снова пустился в изучение висевших на стенах картин.
Убедившись, что барон не может слышать их разговора, Адриенна сказала Балейнье, смотревшему на нее с обычной ласковой улыбкой:
– Дорогой доктор, вы всегда были моим другом, вы были другом моего отца… Даже сейчас, как это ни было трудно, вы оставались моим единственным защитником…
– Полноте, мадемуазель Адриенна… полноте… не говорите таких вещей… – шутливо рассердился доктор. – Накличете вы на меня беду… пожалуйста, молчите. «Vadro retro, Satana»,[165] что значит: «Прочь, сатана!» – оставь меня в покое, прелестный демон!
– Успокойтесь, – отвечала, улыбаясь, Адриенна, – я вас не скомпрометирую!.. Позвольте