необходимо было просветить правосудие на сей счет, – с поклоном заявил Трипо.
Тревожась за участь Агриколя, Адриенна и не подумала ответить достойным образом. Она с беспокойством ждала продолжения рассказа.
– Чиновник приступил к строгому допросу этих девчонок, допытываясь, не видали ли они мужчины, забравшегося в павильон мадемуазель де Кардовилль… С невероятной дерзостью они отвечали, что не видали никого…
«Славные, честные создания! – с радостью подумала Адриенна, – значит, бедняк спасен… заступничество Балейнье сделает остальное».
– К счастью, – продолжала княгиня, – со мной пошла моя горничная, госпожа Гривуа. Эта достойная женщина, вспомнив, что она видела, как мадемуазель де Кардовилль возвратилась домой в восемь часов утра, простодушно заметила комиссару, что мужчина, которого он ищет, мог войти незаметно через калитку… если мадемуазель де Кардовилль… нечаянно… забыла ее за собой запереть!
– Недурно было бы, княгиня, отметить в протоколе, что мадемуазель вернулась домой только в восемь часов утра, – сказал Трипо.
– Совершенно не вижу в этом нужды, – заметил верный своей роли доктор, – это вовсе не касалось поисков, которыми занимался комиссар.
– Однако, доктор! – воскликнул Трипо.
– Однако, господин барон, – твердо возразил доктор, – таково мое мнение!
– Но мое не таково, – продолжала княгиня. – И потому я настояла, чтобы это занесли в протокол. Надо было видеть, как смущен и огорчен был полицейский, когда записывал такие позорные вещи об особе, занимающей столь высокое положение в обществе…
– Ну, конечно, мадам, – с нетерпением сказала Адриенна, – я убеждена, что ваше целомудрие было не меньше оскорблено, чем скромность этого непорочного полицейского. Но мне кажется, что ваша невинность совершенно напрасно возмутилась. Разве вам не могло прийти в голову, что ничего не было удивительного в моем возвращении домой в восемь часов утра, если я вышла из дома в шесть часов утра?..
– Оправдание хотя придумано и поздно, но нельзя не признаться, что ловко придумано! – с досадой промолвила княгиня.
– Я не оправдываюсь, мадам, – с гордостью возразила Адриенна, – но если доктор Балейнье был так добр и заступился за меня, я сочла своим долгом указать на возможность объяснить факт, который я вовсе не собиралась с вами обсуждать.
– Значит, в протоколе факт зафиксирован… до тех пор, пока мадемуазель его не пояснит, – сказал Трипо.
Аббат д'Эгриньи оставался в стороне во время этой сцены. Он сидел, поглощенный в мрачные думы о последствиях свидания Адриенны с дочерьми маршала Симона. Помешать ей выйти сегодня из дома казалось абсолютно невозможным.
Госпожа де Сен-Дизье продолжала:
– Но это все ничто в сравнении с тем, что я расскажу вам дальше, господа… После долгих поисков мы хотели уже уходить, как вдруг госпожа Гривуа обратила мое внимание на то, что в спальне этой девицы, где мы в это время находились,