с почтением принимаю послание вашего господина. Но я не так красноречив, как вы, уважаемый Шамеаддин, мне нужно время, чтобы отписать достойный ответ. Прошу пока быть гостем в Сарай ал-Джадиде.
С той поры минул месяц, но никто не звал Шамеаддина во дворец Алтын-Таш. А зима уходила прочь, всё чаще из нависших туч стало являться солнце, и светило оно так ярко, что уже ни у кого не оставалось сомнений в приближении тепла. На земли Орды спешила весна. Посол великого эмира в один из таких дней отправился на самый большой базар Сарая. Ходил поначалу по рядам богатым, даже выбрал безделицу – расшитый золотыми нитями бархатный кошель, а после свернул в ряды, где пахло сыромятными кожами. Ремесленники, торговавшие своим товаром из лачуг, которые служили им мастерскими, развешивали длинные ряды сбруй, колчанов для стрел и поясов, выставляли сёдла. Он ходил среди этих рядов, приценивался, подолгу разглядывал бросовый товар. Кожевники с удивлением взирали на его богатый кафтан с оторочкой из соболиных мехов, на дорогую саблю. Знатные покупатели редко заходили в их ряды, а этот, словно и не спешил покидать тесные, пропахшие кислой кожей лачуги.
В одном из закутков Шамеаддин увидел дервиша. Одежды нищего бродяги собрали в своих лохмотьях пыль и грязь всех пройденных им дорог. Он сидел на старой циновке, подогнув ноги, и раскачивался из стороны в сторону, монотонно подвывал понятные одному ему напевы. Дервиш вскинул нечёсаную голову в остроконечном колпаке, быстро поднялся и захромал навстречу послу. Чаша, болтавшаяся на его худой шее, жалобно звякнула:
– Подай, добрый человек, на достойные дела, и зачтётся на небе то, что совершил на земле.
Знатный вельможа на нищего взглянул с брезгливостью, но сунул в чашу монету, а с медным кругляшом на дно лёг кожаный лоскут. Дервиш низко склонился, глухо забормотал слова благодарности, а Шамеаддин уже спешил прочь с базара. В тот же час кожаный лоскут с тайными письменами доставили самаркандскому купцу, отбывавшему на родину. Ещё раньше Шамеаддин отослал официальное письмо – бумагу, наполненную красивыми словесами, угодными для слуха Тохтамыша. Он знал заранее, что в первом же яме его гонцу подсыплют сонных трав, выкрадут донесение и перепишут для ордынского господина слово в слово. Пусть хан читает его письмо, радуется и успокаивается, а великий эмир получит то, что хотел сказать ему опытный ильчи с глазу на глаз.
Когда весна вступила в пору своей зрелости, Тимуру принесли донесение Шамеаддина. Он писал: «Отбросьте сомнения, мой повелитель, никогда более не наденет халат извинений ваш бывший вассал Тохтамыш. Готовьте своих воинов, ибо хан готовится к битве с вами…»
Глава 6
Любимый внук повелителя Мухаммад ехал в передовой тысяче своего отца. В начале весны правитель Мавераннахра эмир Тимур решился начать войну с Улусом Джучи. Об этом сообщил ордынский посол Уртак, отправленный ханом Тохтамышем с извинениями и просьбами о мире в Закавказье, где находился Тимур