ведь не умею я толком, – прислонил Рифкат гитару к стене и неуверенно взял гармонь.
– Давай, Рифкат, не заставляй себя упрашивать.
Когда, бросая взгляды на клавиши гармони, Рифкат заиграл, гости притихли.
Только сидевший в углу стола мужчина порывался что-то сказать, но жена его удерживала. Наконец в тишине он громко сказал:
– А мой в армию не идёт! В институт, говорит, поступлю! – Хвастался он или сожалел, было непонятно.
– Прекрати, ненормальный! – тянула его за пиджак жена.
В этот момент отец Рифката начал петь, и все подхватили песню:
Медный колокольчик подвесив,
Лошадей пустив вскачь,
Вернулся бы я в юность,
Одну тебя взяв.
– Давай, сват, подпевай.
– Что ж ты, сноха, дорогая моя, сидишь, воды в рот набрала, что ли?
– Слушай, сосед, не каждый день парня в армию провожаем, не сиди как сыч!
– А мой не хочет. В институт, говорит, поступлю, – всё повторял мужчина.
Отец с матерью едва успевали подносить на стол. Песня всколыхнула гостей, кое-кто подскочил плясать. Рифкат не умел играть плясовую и прерывисто, в такт стуку каблуков, растягивал меха, но никто не обращал на это внимания. Пока мужчины плясали, женщины на другом конце стола разговаривали, перебивая друг друга.
– Сын Марфуги из армии вернулся – высокий, здоровый, чистый гренадер!
– А ведь всё время за подол матери держался.
– Бибинур от парня своего письмо получила. Остаюсь, пишет, макаронником. Поваром, наверное, устроился, солдат кормит…
Мужчина на краю стола всё ещё сокрушался, что сын не идёт в армию, и оттого, что его не слушают, всё больше мрачнел. Вскоре гармонь уже была не нужна: слаженным хором затянули «Порт-Артур», «Дранчу», «Баламишкин», – все народные песни были перепеты.
Гости начали расходиться по домам в полночь. Рифкат прощался с каждым в отдельности. Сдержанные, молчаливые дядюшки расчувствовались: обнимали новобранца, который краснел и топтался на одном месте.
– А мой не идёт… – снова говорил мужчина, тиская руку Рифката.
– Да уйдёшь ты отсюда когда-нибудь, надоел всем! – не выдержала его жена. – В гости нельзя прийти – нажрался, как корова на озими!
– Тс-с, жена! – сквозь слёзы прошептал он и погрозил ей пальцем. – Амой парень не идёт…
– Да прекрати ты, ненормальный, слышали это уже все! Не всем же в армию идти!
– Я ненормальный?! – взревел мужик. – Не я, а сын наш ненормальный! Размазня и мямля он! И всё благодаря тебе – ты над ним сюсюкала! Когда я в армию уходил – всё село провожало. Всё село! Лошадь на Сабантуе первое место заняла – мне её запрягли, с бубенцами, с полотенцами… Будь моя воля – ещё раз бы пошёл, эх…
При последних словах он уже хрипел, сдавленный крепкими руками жены, а когда она вытолкнула его за дверь, оттуда донёсся его пьяный голос:
Медный колокольчик подвесив,
Лошадей пустив вскачь…
Когда гости разошлись, дом внезапно примолк, затих.
Рифкат