и доить не полагается, и выгнать нельзя. На кой нам это золото. Мы что, без него плохо живём? Чего делать с ним? Ну, намоем пуд, а куда денем? Даже домой взять нельзя, так и будем перепрятывать да трястись. Начнём подозревать друг друга, перецапаемся, озлобимся. Ты парень-кипяток, под горячую руку ещё пришибёшь меня.
Евстафий постучал согнутым пальцем по пустому котелку, потом по лбу брату.
– Улавливаешь, старшой? Одинаковый звук идёт.
– Я кроме шуток. Свяжемся мы с золотом, потом не развяжемся. Люди сказывают, оно прилипчиво. Тятя правильно делал, не трогал его. И нам наказывал не суетиться. С государством делиться не охота, с фарцовщиками связываться опасно – золото заберут, а расплатятся свинцом.
– Дыши глубже, Анкудин. Курочка ещё на гнёздышко не села, а ты уж за яичко страдаешь. Жить надо, решая задачи поэтапно. Сначала надо намыть этот пуд, потом задумываться, куда деть.
Костёр догорал, прохладная темнота окутывала братьев, они уже едва различали друг друга, говорили откровенно, будто думали вслух.
– Америка, между прочим, не так уж и далеко, через Берингов пролив, – размышлял Евстафий. – На нашем керогазе полчаса лёту. Соображаешь? Перевестись в Чукотский авиаотряд труда не составит, останется выбрать подходящий момент для перелёта.
– Ждут тебя в Америке, не дождутся. Как из Остапа Бендера золотишко вытряхнут, самому пинка под зад дадут, и покатишься, опережая собственный визг, прямо в дружеские объятья родной милиции. Тут пару пятилеток будешь мыть золотишко где-нибудь на Колыме. Только бесплатно.
– Так и будет, если переть напролом. С умом надо. Можно изобразить американцам вынужденную посадку. Приземлиться где-нибудь на приметную полянку, золото спрятать под кочкой, до поры, до времени помалкивать. Когда пыль осядет, достать и по частям пускать в дело.
– Шустряк. Уже всё продумал.
– Льстишь, старшой. Чистый экспромт. Нам надо продумать, как оборудовать прииск, забросить снаряжение, продукты, чтоб никто не видел, не слышал. Понадобится всего много. Вот это проблема. Имеется у меня одна идея. Для её реализации понадобится лётчик экстра-класса. Если хорошенько поискать в наших рядах, то, пожалуй, и найдём.
Оказывается, ещё в первый приезд Евстафий обратил внимание на сопку по другую сторону ручья. У неё характерный, почти пологий склон, а одна сторона голая, без леса. Будто кто просеку прорубил. Если с неё убрать кустарник, то получится посадочная полоса.
– Ты что, сбрендил? Или головку на солнышке напекло? Кто на такую крутизну сядет? По инструкции уклон на полосе может быть не более двух с половиной процентов. По той сопке только на лыжах кататься. Нет, нереально.
– Я бы тоже так думал, если своими глазами не видел посадку на гору.
– Где ты её мог видеть? Во сне?
– Нет, в кино. Помнишь, мы с тобой в город за рацией летали. Я тебя в кино звал, а ты отказался. Показывали про колумбийскую