его. «Как я рад, – сказал он, задумчиво глядя на Митю, – что ты становишься настоящим исследователем. Я ждал этого и боялся, что ты выберешь другой путь. Ну а теперь, – отец протянул Мите руку и добродушно, широко улыбнулся, – добро пожаловать на борт!»
Отцу понравились Митины идеи, но он, как оказалось, напрочь отрицал «академический, умозрительный подход» к оценке и исследованию мистики во всех ее формах. Он считал, что Митя останавливается на полпути, рассматривая язык мистики как способ прочитать послания Мора или Дюрера, но не как средство изучения сил, реально влияющих на происходящее в этом мире. Отец считал это издержками «ученического менталитета». Чтобы помочь Мите поскорее избавиться от него, он предложил ему поездку летом на раскопки в Данию, на остров Зеландия, в окрестности городка Роскилле – отец считал, что именно там следует искать «места силы», в которых и можно почувствовать это влияние осязаемо, и предложил Мите поучаствовать в разгадках находимых там рунических надписей.
Именно в Роскилле, древней столице Дании, Митя по-настоящему познакомился с удивительным миром рун. Месяц пролетел незаметно. За этот месяц он многое узнал от отца. К тому же раскопки оказались неслыханно удачными: датским коллегам, которые и пригласили Ивана Никольского в гости, удалось найти на холме за городом, на небольшом удалении от церкви Св. Йоргена (в месте, которое Митин отец считал средоточием силы и в котором и сам Митя ощущал некую незримую энергию) – шутка сказать – сакральный камень викингов! Отец, а вслед за ним и Митя, ликовали вместе со всеми. Особенно же когда, отправив, как полагается, данные о находке в Департамент рун Совета по национальному наследию Министерства культуры Швеции для включения ее в Общий рунный каталог, занялись расшифровкой выбитой на камне надписи. Это не был один из тех текстов, к которым уже привыкли археологи: «Имярек вырезал сию надпись» (Митя всегда улыбался подобным надписям: желание человека оставить след в истории, написав что-то типа «Киса и Ося были здесь», протягивало прочную нить из современности в пещерное прошлое). Нет, это был осмысленный текст на трех строках, с упоминанием имен скандинавских богов и с наличием слов, значение которых ни один из членов экспедиции не смог определить сразу. Отец относил надпись к IV веку нашей эры, на что его датские коллеги только махали руками, утверждая, что таких ранних рунических надписей быть не может, но отец настаивал на том, что не поддающиеся интерпретации слова записаны на прагерманском языке, и что формула, включающая прагерманское слово slahit (разит), ему уже встречалась в некоторых надписях, была частью магических заклинаний, и это было крайне логично – найти ее здесь, в «месте силы».
Именно тогда, наблюдая за этими жаркими спорами и слушая горячие, страстные выступления своего отца, Митя по-настоящему понял, что значит рунология и сакральные знания