жутко! Рядом с ней мелькали артисты в обычных костюмах, современного фасона! Декорации: нагромождение чего —то потустороннего! Иначе объяснить нельзя! Какая там Россия! Картинки из американского ужастика! Режиссер – национальности непонятной! Все славянское ему близко быть не может! Театр давно превращен в кладбище русской классики! Директор —бездарь! Главреж, хулиган и сумасшедший! Я видел его выступление! С циничной ухмылкой он бахвалился своей финальной мизансценой в «Чайке»! Заречная приносит Треплеву на подносе пистолет! Гениальная пьеса сломана лапами наглого, самовлюбленного модерниста! Все! Больше не могу! Уходим! Куда? Все туда же! В свою писательскую жизнь! Недавно, в Нью- Йорке, опубликовали очередной мой рассказ. За месяц его прочитали 532 русских американца. Это что- то живое… Идем в жизнь дальше! В РФ опубликовано 5 моих книг. И что? Молчание! Реклама одной из моих книжек гуляет по всему интернету. Ее рекламирую не я, а Издательство, напечатавшее ее. Видимо есть в ней что- то привлекательное. Но! МОЛЧАНИЕ! Весь ужас в том, что литературным трудом заработать денег нельзя! Следовательно, и жить нельзя! Так что же делать? Надо становиться известным писателем! Тогда, о тебе что-то скажут! Может и денег каких – ни будь дадут… Гроши… Но ведь и известных писателей не читают! Их уже просто забыли! Интерес к литературе умер! Вопрошаемые не могут назвать ни одного романа Тургенева! «Анну Каренину» оказывается написал Ленин! Книги не покупают! Ба – бах! Я, кажется понял, что надо делать! Дошло! Вечером беру машину, еду к дорогому отелю на Тверской. Покупаю номер на ночь, вхожу в него и пишу бумагу: «Я, Шлыков Александр Владимирович, член Союза писателей Москвы, член Союза театральных деятелей РФ, член Национальной Ассоциации Драматургов, автор 5 книг прозы. Пьесы мои идут в двух Московских театрах. Идут по всей России. Поставлены почти во всех странах бывшего СССР. Русские эмигранты играют их в Сан Франциско, в Торонто (и взрослые и дети). В общей сложности было что- то около145 постановок. Мои рассказы печатаются в Нью-Йорке, Германии, и Болгарии. Устав размышлять о своем существовании, я решил покончить жизнь самоубийством. В моей смерти прошу никого не винить.»
Написав письмо, я закатаю себе 100 единиц инсулина (вместо обычных 38) и, испытав очень неприятные ощущения, отправлюсь в дали – дальние. В общество Куприна, Бунина, Толстых и прочих русских талантов… А если повезет, то и к Бахусу в гости! А может и в друзья! Конечно, если он сочтет меня достойным своей дружбы!
Наступит утро. Мне постучат в дверь. Разумеется, ответа нет. Долго! Очень долго! Тогда, дверь откроют, осмотрят меня, поймут, что со мной, и вызовут полицию. Наверняка просочатся журналисты. И начнется! Кровь! Кровь! Кровь! Самый продаваемый продукт нынче! Весь интернет будет оповещать о моем поступке! Начнут выяснять, кто такой Шлыков и убедятся, что на его трагедии можно заработать! Писатель, которого печатают на разных континентах, убил себя! Это прекрасно! Это великолепно! Это блистательно! Это мощно! Это нам очень кстати! Это наш хлеб! А на хлеб нынче заработать очень, и очень,