состоянии вообще было бы опрометчиво делать хоть какие-то выводы. И что же она наделала…
– Что со мной происходит?.. – опустошенно произнесла Беатрис, будто обращаясь к тлеющим углям и алеющей золе, лишь покалыванием мурашек по спине ощущая чужое присутствие, – Я сама себя не узнаю… Вроде все сделала правильно, по совести, не могла иначе, но чувство… будто я выгораю изнутри от невыносимого чувства вины и осуждения. Будто беру что-то чужое без разрешения. Я была ведьмой! – стукнула она кулаком по полу, лишь подняв облачко пыли, – Я овладела знаниями, позволившими мне получить статус хозяйки своей земли, я знаю, какие инструменты использовать, чтобы добиться желаемого, знаю противодействие к почти любому действию, все это просто, просто как деревянный кубик… Меня не слушал никто, меня перестал слышать ты, мне пришлось орать в небеса, чтобы меня услышал хоть кто-то! – повысила она голос, крепко зажмурив глаза, – Так вышло, что мое нынешнее состояние не позволяет мне без вреда для собственной шкуры делать то, что при жизни я делала с легкостью, но разве это значит, что я больше не могу этого вообще? Нет… для тебя я способна на многое, если не на все, Айзек… Ибо только благодаря тебе у меня теперь и есть эта возможность… жить дальше и менять свою жизнь. Но куда она меняется теперь?
Она сжала пальцы, с силой высекая щепки из деревянного пола, проводя глубокие бороздки в прогнивших от времени досках. Вновь ее скручивала изнутри засасывающая пустотой судорога, а она сопротивлялась из последних сил. Да… он снова был рядом, рядом и все другие, они не будут одни на этом Пути, ведущем в никуда, но… что-то подсказывало ей, что на той тропе, куда она свернула, чтобы спасти жизнь любимому мужчине, она абсолютно одинока. И эта тропа кошмарных видений еще только начинается, чтобы преподать ей еще не один урок, прежде чем она усвоит мораль того, что совершила. И ради чего?..
– Зря я не убила его… – вдруг прошептала девушка, вновь открыв глаза, блеснувшие кровью, – Зря не убила тогда… зачем-то пощадила, хотела дать шанс. Что же я наделала… надо было добить. Выпить досуха, развешать внутренности по камере, а затем взорвать там все к чертовой матери… это проклятое место не должно было существовать… – как в бреду шевеля бледными губами, Беатрис чуть повернула голову в его сторону, – Он не только хотел снова запереть меня… он и тебя заставил пройти через этот ужас снова. Заставил нас пройти через этот кошмар. Зализывает раны и строит козни, пока мы с тобой просто пытаемся выжить!.. – она вновь отвернулась к огню, неосознанно теребя пальцами клочок бурой шерсти, застрявший меж досок, – Ничего… его время еще придет… совсем скоро. Я… исправлю свою оплошность. Заглажу вину… и все будет хорошо. Я исправлюсь, Айзек. Надеюсь, ты сможешь меня простить…
Слепой жар поселился в голове, опутывая мысли пористыми, гнилостными щупальцами, источающими яд. Внезапная вспышка ярости, подогретая долго томимым отчаянием и жгучим чувством вины.