обдумывал свои слова, чувствуя, что еще немного и головы ему не сносить. Также он решил тактично обойти стороной расспросы о подробностях того, что происходило за время их отсутствия.
– К сожалению, не придумал… – наконец тихо ответил он, – Знаю, это похоже на бредовую сказку из детских книжек с картинками, но вам ли не знать, что высшие силы порой играют с нами в безумные игры. Как часто бывает… дьявол кроется в мелочах. Может виконт Отто фон Блюм и ветреный повеса без тормозов, не за глаза будет сказано, но он еще ни разу не убивал из корысти, его кровь считается невинной. Оборвись его жизнь от руки Исаака… мы потеряли бы даже те крохи человечности, что еще удалось сохранить благодаря вам. И все же… что произошло?
– Антонио Летто… вот что произошло. – Беатрис вздохнула, тихим рыком вытолкнув из легких воздух сменив гнев на милость, – Забавно вышло… мы все ставили ловушки друг для друга, а в итоге попались в свои же сети. Он опять пытался выкрасть меня, впутав в это какую-то девчонку-наемницу, что потом ранила лошадь Рауля. Насколько я поняла, она дочь того бандита дю Амеля, к которому наш «уважаемый» аббат собирался увезти Айзека, едва меня заперли в камере. Но он каким-то образом вырвался из лап дю Плесси и устроил тому западню… Я была без сознания, ничего не помню, Летто со своей подельницей задымил ладаном все подземелье, но когда я очнулась… первое что я увидела, был он… – девушка кивнула себе под ноги, где, шевеля ушами в полудреме, находился предмет ее беспокойства, – Этот ублюдок сбежал… предположительно в Париж, он ранен и очень зол. Возможно, они сражались… и Айзек окончательно потерял над собой контроль. Это моя вина… не уследила… – вновь тяжело вздохнула она, откинув голову на спинку кресла, опустив кружку на уровень груди, будто пытаясь сквозь кожу и кости согреть свое сердце.
Лицо Луиса тут же перекосило, будто он разом откусил половину лимона. Трудно было сказать, о чем он думал в тот момент, но было видно, что эти новости не навевали ему радостных мыслей или хоть какой-то надежды на положительный исход. В пляшущих бликах огня его изможденное лицо казалось совсем иссохшим, тяжелые мысли совсем не красили истощенного таким шквалом бедствий человека. Но по сравнению с тем, с чем пришлось столкнуться его спутникам, о себе Луис хотел думать меньше всего, более того, ему казалось постыдным жалеть себя в подобной ситуации.
– Отнюдь, госпожа, – наконец нарушил тишину его неожиданно глубокий голос, – Исаак уже давно не семнадцатилетний юноша, столкнувшийся с изнанкой этого мира, он прекрасно отдает себе отчет о причинах и последствиях принятых им решений, единственное, что осталось неизменным, и что делает его тем, кто он есть – это огонь в его сердце, что заставляет его совершать не всегда до конца обдуманные вещи. И теперь, как никогда прежде я уверен… что горит он для вас.
На поместье вновь спускались сумерки. Сменялась вахта, возвращались с охоты солдаты, Луис накрывал к вечерней службе в импровизированном храме. Людям