кучей отдельной, специально приготовленной, где-то, на каком-то речном плёсе, наверное, добытой. Не абы-какой, а золотоносной, одним словом! Дальше он рассуждал так: «Что делает эта куча здесь? Что делает эту кучу песка золотоносной? Золотоносной её делает маленькая толика песка именно золотого – ну, совсем чуть-чуть – распространённая во всей огромной куче. Ну, ещё, возможно, пара-тройка самородков. Совсем крошечных, но золотых действительно, или довольно увесистых. Это уже зависит от случая. Вернее, – от качества месторождения. Вся остальная куча «золотоносного песка» – невероятное количество песчинок, как звёзд на небе – в лучшем случае, и зачастую, просто песок (вещь весьма полезная, как строительный материал, и не только…). Ну, голыши ещё, камешки, прах, мусор. Навоз, перегнивший, и – нет.
То есть – нет! – ил («багно», «мульча», «мульда», так будет правильней!). Ил тоже вещь полезная, если его на поля… Но в куче золотоносной этот самый «ил», тоже по закону местонахождения, претендует на определение «золотоносное» (Иногда говорят – «… рядом с золотом лежало»).
Дальше он резонно перемещал себя на позицию «старателя удачливого» и удовлетворённо заканчивал свои философские рассуждения так:
«Ну и пусть себе претендует. Тут главное не обмануться и, отыскивая золота крупицы, не вляпаться в этот самый „ил“».
Так-такал довольный результатом, ходом своих рассуждений, а ещё больше – дел, хлопал ладонями себя по коленям, поднимался с бревна, выдёргивал топор и продолжал отёсывать бревна в кладку стен новой бани.
Дарование
Да. Игр сам, во времена, когда его самого пытались «к делу пристроить», был свидетелем занятного случая.
К старому музыканту, «с улицы» можно сказать, привели сорванца, который, по словам доброхота-благодетеля, обладал незаурядными способностями к музыке. Привели не просто так за ради пользы дела, а с богатым приданым к учёбе и дальнейшему совершенствованию. Мастер, естественно, заинтересовался, неспешно отложил свои занятия с остальными. Усадил огольца на скамеечку перед собой:
– Что, малыш, умеешь?
– А что надо, батюшко? – оголец явно не смущался, чувствовал себя в своей стихии, как рыбка в воде.
– Дудочку… – старик тронул рожок справа на полочке.
– Дак… – охотно потянулся малыш.
– Стоп, стоп, стоп. А гудок, – показал на прямую флейту. – А свирель?.. – на поперечную.
– Угу…
– А ложки, баклушки, погремушки?..
– Подлажу…
Ну, тогда вот тебе мои гусли, на! – снял с колен заповедное. – Не сробеешь?
– Не-е-а…
Малыш так оторвал на гусельках, с такими коленцами, переходами и тематическими отвлечениями, что впору в пляс пускаться!
Мастер оживился, повеселел. У доброхота тоже рот до ушей… Ученики восторженно загалдели.
– А ещё?.. – заинтересованно подтолкнул старый.
Малец