указывали мне, что можно, а чего нельзя делать.
Локтев полулежал на столе, глядя на желтого верблюда с пачки сигарет.
– Нет, – глухо ответил он, не поднимая головы. – Это невозможно.
– Почему?
– Во-первых, такого подразделения по штатному расписанию не существует.
– Назначь его своим приказом.
– Это бред. Ты требуешь невозможного. Такие полномочия имеет только охранка президента.
– Ты пойдешь на доклад к командиру дивизии. Вот прекрасный случай рассказать ему о контрабанде, о базе по производству героина. И сразу же выдвигай предложение о создании спецгруппы по борьбе с наркобизнесом во главе с Вацурой!
Я сам рассмеялся своему же предложению. Локтев не разделил моего юмора.
– Бред! – повторил он жестче. – Командир дивизии отправит меня в госпиталь, чтобы убедиться, здоров ли я… Ты должен улететь немедленно, ни о каких спецгруппах не может идти и речи.
– Боюсь, мы не договоримся.
– Я тебя уволю.
– Это даже в какой-то степени развяжет мне руки.
– А если посажу? – Локтев слегка приподнял голову и посмотрел на меня исподлобья. Мне трудно было сказать определенно, плохая ли это шутка, или хорошая угроза.
– За что посадишь, Володя?
– За то, что добровольно оставил поле боя. Знаешь, как это называется? Дезертирство в условиях войны. Вплоть до расстрела… Ну? Устраивает?
Нет, он уже не шутил. Он открыто угрожал. Пластиковый стаканчик лопнул в моей руке. Локтев лишь на мгновение прикрыл глаза, когда капли пепси-колы попали ему на лицо. Он провел рукой по лбу.
– Мог ли ты предположить тогда, десять лет назад, что у нас состоится такой разговор? – спросил я.
Локтев замер, лицо его исказила судорога боли, словно вдруг дала знать старая рана. Он понял, о чем я ему напоминал. Апрель восемьдесят четвертого, южный спуск с Саланга, где я волочил его с простреленной ногой по обочине, а за нами, чуть ли не обжигая пятки, текла река горящего бензина из пробитого трубопровода. Что бы он ответил мне тогда, если бы я был пророком и сказал ему, что десять лет спустя он будет угрожать мне тюрьмой?
Локтев вдруг застонал, закрыл лицо ладонями.
– Уходи, – сказал он глухо, не опуская рук. – Уходи и сделай так, чтобы мы никогда больше не встречались.
Я уже вышел на шоссе, когда Локтев неожиданно догнал меня. Он улыбался краешком губ, лоб полосовали волны морщин, взгляд блуждал, словно он следил за белкой, летающей с ветки на ветку.
– Да, я твой должник, – сказал он, как ни в чем не бывало. – А долг, как известно, платежом красен. Во-первых, я хочу, чтобы ты жил долго, а поэтому сегодня же подпишу приказ на твое увольнение. И во-вторых… – Локтев оглянулся и повторил: – И во-вторых. Я предвижу, что увольнение не остановит тебя, и ты все равно потащишься на границу, где стопроцентно поймаешь пулю. И поэтому хочу предостеречь тебя от лишнего и очень рискованного круга… Сырье, путь которого ты хочешь проследить от Пянджа, вывозят из приграничной