лишь падать в темноту собственных переживаний. Долинный полдень не звал своих гостей к обеду и отдыху в тени густых крон деревьев, напротив, разразился громом, но только не небесным, это скорее был адский раскат из пламенных недр земли, вся неизведанная чернь и смрад которых вырвалась на поверхность, осквернив ее. Деревня жизни сегодня предстала в ином образе, она тихо рыдала, облачившись в черное траурное платье. Все было мертво, эти места будто поразила страшная болезнь, строения пожрал огонь, их деревянные фасады сгорели и теперь были как обглоданные молью угольные конструкции. Прежняя прочность родных кому-то домашних стен теперь ослабела, превратилась в хрупкость, разрушаемую легким дуновением ветра. Остатки одиноких жилищ и безостаточные жизни, некогда в тех жилищах обитавшие, обратились в пустые серые частицы, пыль и прах.
Нирвана, надев тяжелый широкополый капюшон едва волочилась по мертвой земле. Тело ее потеряло былую ловкость и стать, стало обмякать, таять, как лед на жарком солнце, спина согнулась, а голова повисла. Лютер Волк хотел было взять ее на руки и отнести подальше, но Нирвана отказалась, небрежно и медленно махнув рукой.
– Давай просто сойдем с тропы. Отведи меня к чистой земле, хочу прикоснуться, тут что-то есть, что-то живое.
Гордоф и Борис ушли далеко вперед, но, заметив, что вторая половина группы отстала, притормозили и теперь стояли в ожидании.
– Идите! Мы скоро вас догоним! – крикнул Волк, перед тем как свернуть с тропы.
Борис кивнул, и они продолжили свой путь.
– Что это с ней? – с переживанием поинтересовался Миронов.
– Она – веда, вот что с ней. Все светлые провидцы болеют и истощаются, когда вокруг так много смерти, да еще такой – неестественной, темной. Они чище других несвычных, ранимее, никогда не касаются мертвых и не смотрят на них, иначе могут сойти с ума. Впитывают все, как губки, а назад это выпустить не могут, и все те страх и боль, что человек испытал перед смертью, остаются в них, отравляют. Считается, что высшие провидцы могут слушать рассказы как мертвых, так и живых, многие простаки пытаются освоить этот навык, и получается у них это довольно легко. Как бы это объяснить… Освоить-то они освоили, взяли на себя чужую ношу, а справиться с ней не смогли, умом двинулись, а после и вовсе погибли. Видал я таких умалишенных, и Нирвана видела, еще по молодости, их называют поцелованными смертью. Тетка моя от такого поцелуя погибла, жутко было, вся чесалась, по полу ерзала, и так она кричала, так вопила, что в ночи порой я до сих пор вспоминаю этот крик.
– Зато, как я понимаю, у Нирваны эти воспоминания отбили все желание к мертвякам лезть. Боится, наверное, как огня.
– Боится, но все же думает об этом, она ведь бесстрашная и целеустремленная. Останавливаться на достигнутом Нирвана не желает, но пока хоть немного сторонится всего этого – и то хорошо, правда… думаю, скоро она перестанет бояться. –