я скажу вам, что в меня стреляли, когда я бежал за пленным, пуля прилетела прямо в грудь. Но только лишь вмятину на кресте оставила, а меня не затронула, – я показал ему свой килограммовый крест, а он только фыркнул.
– Тостер, ты б еще стальной чан на бошку натянул, и можешь спокойно в крестоносцы записываться!
Ахерн неисправим.
Короче, прибыли мы в лагерь. Все там, как в самой настоящей тюрьме – на месте забора колючая проволока, всюду – куча охраны в лимонной форме. Нашу группу провели в двухэтажный кирпичный барак и начали допрос. Вел его тамошний северовьетнамский сержант, который чисто разговаривал на английском. Куан Лык его звали. Десантников они увели в другую комнату, а нашу команду усадили цепочкой на стульях и начали выпытывать у нас имена. Но Ахерн шепотом приказал нам не в коем разе не разглашать никакой информации о себе, это, как он объяснил, их очередной коварный план, чтоб шантажировать американское правительство. Ну, мы с Соленто и Бучесом и молчали в трубочку, заодно с сержантом. Но это продолжалось недолго. Куан Лыку вскоре надоело играть в молчанку, он схватил сержанта Ахерна за шкварник и потащил его к другому стулу, который стоял посреди комнаты. Привязали они его там, и вот тогда началось настоящее светопредставление. Куан Лык достает вдруг свой пистолет, и мы втроем до ужаса тогда переполошились, но этот хмырь его только зачем-то разрядил. Затем аккуратно взрезал патрон, и подошел к Ахерну с торжествующей злобой на лице.
– Итак, – протянул он.
Ахерн же смело взирал на него снизу вверх, ни одна жилка на лице не дрогнула.
– Сколько всего военнопленных в вашем коммунистическом гадюшнике? – спрашивает он.
Тут этот Куан Лык поворачивается к своим узкоглазым товарищам, и они еще с минуту над Ахерном насмехаются.
– Сколько раз мне еще предстоит переделывать недостоверное мнение американских солдат о том, кем вы на самом деле являетесь, сержант. Вы не вправе называться военнопленными. Потому что вы без всякого повода и объявления войны, имели наглость вторгнуться в нашу страну и здесь преспокойно хозяйничать. Для нас вы всего-навсего военные преступники.
С этими словами Куан Лык с силой сжав больную ногу Ахерна, смачно насыпал ему в рану пороха. Далее прошли долгих десять мучительных минут, во время которых сержант бился на стуле, истошно орал и матерился.
– Я услышу от кого-нибудь из вас имена, или продолжаем в том же духе? – спрашивает Куан Лык, преспокойно рассматривая дергающегося на стуле Ахерна.
– Мечтай, поганый узкоглазый! – свистит Ахерн сквозь зубы.
На это заявление Куан Лык лишь ухмыльнулся, а затем обратился к одному из товарищей.
– Зови Ломателя.
Мы с ребятами даже немного струхнули от такого специфического