вставал и уходил. «Это того не стоит!» – говорил весь его вид – немой укор, адресованный инерции Немира, вечно пребывающего в праздности.
Что до «Земляничного Моржа» – у странного места было странное название, только и всего. На взгляд рядовых граждан – вполне логичное сочетание: было бы непонятно, если бы закусочная с такой репутацией именовалась как-нибудь добропорядочно. В то же время ничего нехорошего о самом заведении сказать не могли. Просто к нему находили дорогу далеко не все. И наоборот, многие (даже коренные жители Города-Столицы) были уверены, что его не существует. Вообще. В самом деле, тот район не обозначили ни на одной карте. Но дело было даже не в обозначениях: кому-то «Морж» позволял сюда приходить и обживаться почти как у себя дома. А кому-то нет. И никто не знал, от чего это зависит.
Самого Лотоса однажды привёл сюда приятель. Едва переступив порог, гигант ощутил то, что называют «притяжением родного очага»… С тех пор ничего не изменилось. Он был свой здесь, в этих стенах, и стены защищали его (если, конечно, не рушились).
Впрочем, он и так никого не боялся. Никого и никогда.
Пробираясь между столами, Лотос, как всегда, ловил на себе чужие взгляды, кивал, отвечая на приветствия. Внезапно он вспомнил кое-что важное. Про архаиков говорили, что они умеют читать мысли, значит, следовало подготовиться. Лотос что-то слышал о ментальных блоках, но плохо представлял всё это практически. Дав себе слово разузнать побольше на будущее, он решил положиться на свой здравый смысл.
Лотос подошёл к архаику и навис над ним – мускулистый торс на широко расставленных кривоватых ногах.
Архаик не мог не слышать его приближения, однако не пошевелился, не поднял лица, как всегда, скрытого капюшоном. Только глухо пробормотал:
– Две тысячи.
– Чо-о? – Лотос мгновенно забыл все слова, забыл, с кем говорит, забыл всё, кроме желания врезать этому неполиткорректному типу.
– Две тысячи и ещё одна потом, – повторил архаик чуть громче. Лотос пересилил себя и плюхнулся на низенький стульчик напротив. «Бездна молчания разверзлась меж ними», – так, кажется, сказал в древности один немирский поэт. А может, и не один.
Наконец Лотос неприязненно пробормотал:
– Ты бы съел чего-нибудь, а?
Хилые на вид архаики всегда вызывали у него какой-то утробный ужас: не дай Творец, рассыплются, потом не разгребёшься, не отмоешься!
Покуда собеседник, озадаченный ловким приёмом гиганта, размышлял, Лотос начал повторять про себя, молясь, чтобы только это подействовало: «У меня нет мыслей. У меня совсем нет мыслей. Моя голова абсолютно пуста и чиста…»
Внезапно архаик поднял голову, и Лотос увидел его усмешку.
– Ты и вправду хочешь нейтрализовать мои способности таким примитивным приёмом?
Лотос в ответ скосил глаза к переносице и зафиксировал их в таком положении.
«Я не думаю.