Ася!
Но вместо отзыва:
– Аб! Лёс! Алле райн ине бараке. Шнелль, ду дрекише сау!132
Во время миттага в дверях эссраума133 появились две молоденькие немки. Их привел сам вахман134. Видимо, для того, чтобы показать унтерменшей135 – русских.
Стоя или сидя на полу и, реже, на скамейке (их 2, а нас 50), мы вылизывали свою баланду, пользуясь иногда ложкой, а чаще языком, губами и пальцами.
Мы неприязненно смотрели на немок, они на нас с некоторой долей сентиментальности.
Потом немки переглянулись, и одна сказала другой:
– Аух ди меншен. Ганц нетте гезихьте136.
Другая:
– Генау зо ви бай унс137.
Рано утром загремел засов, распахнулись железные врата и раздался крик:
– Тавай!
Это наш коммандофюрер138, прозванный Самураем. Он три года жил в России (конечно, шпионил) и знает несколько русских слов: тавай (т. е. «давай», иногда «вставай»), тикай, клеб, руки верш, бистро, малё ропота, кушать нет (сие последнее обрекает на голод).
Вахманы построили нас «драй-унд-драй» (ум драй, по три) и повели. Стук кандалов, истощенные и бледные лица, взгляд голодных, загнанных зверей – все это привлекло внимание прохожих. Немецкие чистоплюи презрительно смотрят на дрекише руссен139. Едва заскрипели ворота энтляузунганштальта140, как вся наша орда ринулась во двор. В углу гора лушпаек и прочего мусора. Откуда только взялись силы – все наперегонки бросились к ней. Первым добежал самый старый – 50-летний Вареник. Он с размаху плюхнулся на кучу очисток и распростер свои руки-крылья.
– Мое, усе мое!
Его тянут за ноги, за руки, мнут его бока, а он свое:
– Нэ дам никому ни трохи. Усе мое!
Едва его оттащили в сторону.
Крик, шум, брань сменяются хрустом, чавканьем и прочими губно-язычными звуками. Карманы наполняются картофельными лушпайками, гнилыми капустными листиками.
Стою в сторонке. Из кочегарки выходит немец в бляуанцуге (спецовке).
– Вер зинд зи фон беруф?141
– Арбайтер142.
– Гляубе нет. Зи зинд интеллигенте менш. Заген зи маль: зинд зи коммунист?143
– Найн144.
Он не верит. Спрашиваю: почему?
Он:
– Разве беспартийный интеллигент может получить работу в России?
– Конечно, может. Большинство русских учителей, врачей, инженеров не состоит в партии.
– У нас не так. Если учитель, инженер или даже машинист паровоза не состоит в NSDAP145– его увольняют.
Продолжает расспрашивать. Я отмалчиваюсь.
– Зайен зи унбезоргт. Ишь бин кайн ферретер. Ишь бин коммунист146.
Рассказывает о себе: звать – Макс, 35 лет, состоял в KPD147 и был партработником. Четыре года сидел в кацете148, а сейчас под гласным надзором гештапо149. Из разговора с Максом я убедился, что он хорошо знает классиков