.

ставит свой стакан на стол:

      – Чокайся с Кромуэлем. Я слишком много выпил.

      Лиза пожимает плечами:

      – Как хочешь. Кром, за наш успех.

      Андрей смеется.

      Лиза выпивает вино. В голове еще сильнее шумит.

      Ветви, качающиеся за окном, кажутся руками, протянутыми к ней за помощью.

      Автомобильные гудки – зовущими голосами: «Ждем, ждем, выходи!»

      – Иду! – хочется ей крикнуть им.

      Она поднимает руку, берет яблоко с вазы.

      В груди уже нет сердца. В груди тихо и пусто. Ее сердце – это красное яблоко. Вот оно, ее сердце. Оно лежит на ее ладони. Оно обнажено, оно бьется, и трепещет, и любит. Оно все чувствует. Она сжимает его пальцами, и сердцу больно. Что ей делать с ним? Что ей делать со своим сердцем?

      Она протягивает яблоко Андрею:

      – Андрей, съешь. Я тебе дарю.

      Андрей равнодушно берет яблоко, трет его о рукав, потом откусывает кусок белыми, крепкими зубами.

      «Вот сейчас будет страшно больно, – думает Лиза. – Ведь он ест мое сердце. – Она сжимает руки, чтобы сдержать крик боли. Но совсем не больно. Она удивленно смотрит на Андрея, видит, как его белые зубы жуют яблоко. И совсем не больно. – Это не мое сердце. Я просто пьяна. Брось. Не ешь, Андрей».

      И Андрей бросает огрызок яблока на ковер.

      Николай смеется и пьет. И Кромуэль тоже смеется и пьет. Один Андрей бледный и злой.

      Лиза тихо напевает старинную французскую песенку:

      «Ecoutez ma chanson, dames et demoiselles. Si vous mangez mon cœur, il vous pousseront des ailes»[7].

      Но ведь Андрей съел не ее сердце, а яблоко. Если бы он съел ее сердце, он был бы веселый. Автомобильные гудки за окном снова протяжно зовут: «Ждем, ждем, выходи!» Куда они зовут ее? В Россию? Но ведь она едет. Через два дня, через два дня. Она сжимает руки на груди. Она идет на подвиг. Да, на подвиг. Она героиня, она спасет Россию, она Жанна д’Арк. Ей ангел во сне сказал: «Иди». Она крепче сжимает руки и встает с дивана. Звон в ушах усиливается. Это звонят колокола в Москве. Она чувствует себя такой легкой, бесплотной, счастливой, вот взмахнуть руками – и полетишь на небо. Но в небо лететь нельзя. Она нужна здесь, на земле. Она должна спасти Россию, для этого она и послана на землю.

      Она подходит совсем близко к камину. Отчего так жарко? От камина или от огня в груди?

      – Я буду и в Петербурге, – доносятся слова Николая.

      Петербург… Она оглядывается, смотрит на Андрея, Николая и Кромуэля. Они сидят на диване, они пьют. Кромуэль зажигает спичку. Пламя слабо желтеет в дымном воздухе.

      Петербург…

      И вдруг Андрей тает, расплывается, вытягивается.

      Это уже не Андрей. Это высокая мачта, и на верху ее развевается широкий белый флаг. И уже нет ни комнаты, ни табачного дыма, ни бутылок.

      Голубая река, голубое небо, сотни белых, развевающихся на мачтах флагов. Сколько кораблей, сколько флагов, сколько чаек! Нет, это не Петербург. Это Константинополь, это Марсель. Лиза трясет головой.

      «Нет, это не Петербург».

      Николай стоит посреди комнаты:

      – Потом мне придется съездить на несколько дней в Киев, оттуда снова вернуться в Москву…

      Он