водитель показывал Виктору разоренный войной деревенский базар, где раньше по субботам‑воскресеньям шла бойкая торговля людьми и можно было поискать, посмотреть, пощупать выставленный для продажи «товар». Поторговаться. Сбить цену. И купить. Как в Древнем Риме. А потом использовать приобретенного раба по своему усмотрению на поденных работах за одну только кормежку и страх наказания. Бить, как ленивую скотину, если кажется, что тот работает плохо. Или убить, если захотелось убить или тот заболел.
– У них здесь чуть не под каждым домом свой зиндан. Выроют яму поглубже, забетонируют, нары сколотят – вот тебе и маленькая тюрьма. Мы одну деревню взяли, так там в каждом дворе по два‑три раба было, в том числе у директора школы и бывшего парторга. Детишки друг перед другом хвастались, у кого рабы круче. Богатая деревня… Была…
И следующая тоже – была…
В окнах армейских «Уралов» и «КамАЗов» текли «киношные» пейзажи разоренных войной деревень, которые по «ящику» почти не показывали. Здесь все было совсем по‑другому, чем в телевизионных репортажах. Бравые телевизионные вояки в реальной жизни оборачивались запущенными, грязными, вечно голодными солдатами‑срочниками, которые боялись и ненавидели отцов‑командиров почти так же, как бандитов. «Героические милиционеры» толкали налево изъятые накануне автоматы, чтобы на следующий день изъять их у тех, кому толкнули, для последующей перепродажи. Окончательно победившие войска «давили по газам», стремясь до ночи добраться до блокпостов, чтобы укрыться за их бетонными стенами, потому что ночью Чечня принадлежала не им, боевикам. Чеченские детишки, которые на экранах весело учили во вновь отстроенных школах русский язык и литературу, здесь, на дороге, грозили каждому проходящему грузовику кулаками, чиркая себя пальцем поперек горла и бросаясь вслед камнями и комьями грязи.
Все здесь было не так, все было иначе… Когда Виктор вышел на армейскую разведку, он уже не удивлялся тому, что они тоже мало напоминают своих телевизионных прототипов. Они не говорили патриотическими лозунгами и не рвались спасать попавших в беду чужих детей ценой собственной жизни. Они думали о том, как кормить своих.
– Сколько? – спросили они.
– Пятьдесят, – ответил Виктор.
Спецназовцы подумали. Прикинули.
– Не пойдет, – покачали головами они, – нам надо будет платить посредникам за информацию. И рисковать.
– Хорошо, какая ваша цена?
– С вас они запросили тысяч триста‑четыреста, – прикинули разведчики, исходя из известных им расценок. – Половина будет – сто пятьдесят. Годится?
Сто пятьдесят было меньше, чем пятьсот.
– Я согласен.
– Тогда нам нужно знать все то, что знаете вы…
Это была сделка, но эти хотя бы не отказали – эти согласились ему помочь. Пусть даже так, пусть за деньги! Лучше так, чем никак. Чем – голова в посылке!
Возможно, кто‑то думает по‑другому, но у того, кто думает по‑другому, дети