себя совершенно свободно.
– А вы, случайно, – спросил он вновь, неожиданно для себя, – не встречали никого по фамилии Лелаш?
– Лелаш. Нет. Вы ищете Лелаш?
– Я потерял Лелаш.
– Пересечения в тумане, – заметил пришелец.
– Это верно, – ответил Орр.
С заставленного всякой всячиной стола перед собой он взял белый бюстик Франца Шуберта высотой пару дюймов (наверное, подарок ученику от учителя фортепиано). На цоколе ученик написал: «Это я-то боюсь?»[13] На лице Шуберта застыло кроткое, бесстрастное выражение, как у крошечного Будды в очках.
– Сколько? – спросил Орр.
– Пять новых центов, – ответил Тьюак Эннбе Эннбе.
Орр достал феднаровскую пятицентовую монету.
– Можно ли как-то управлять яхклу? Чтобы оно… делало то, что нужно?
Пришелец взял монету и величаво проплыл к хромированному кассовому аппарату, который Орр сперва принял за один из предметов для продажи. Пробил покупку и после паузы произнес:
– Один в поле не воин. Одна голова хорошо, а две лучше.
Он опять замолчал, видимо не удовлетворенный этой попыткой преодолеть коммуникационный барьер. Подождал полминуты, затем подошел к оконной витрине и осторожными, точными, но как бы механическими движениями выбрал из стопки старую грамзапись и дал ее Орру. Это была песня «Битлз» «Когда мне помогают друзья».
– Подарок, – сказал инопланетянин. – Это приемлемо?
– Да, – ответил Орр и взял пластинку. – Спасибо. Большое спасибо! Очень любезно с вашей стороны. Я очень признателен.
– Не за что.
Хоть механический голос звучал равнодушно и броня выглядела бесстрастно, Орр не сомневался, что Тьюак Эннбе Эннбе доволен; он и сам был растроган.
– Поставлю на проигрывателе моего квартирного хозяина, у него есть старый дисковый фонограф. Огромное спасибо!
Они снова пожали друг другу руки, и Орр ушел.
В конце концов, думал он, идя в направлении Корбетт-авеню, неудивительно, что пришельцы на моей стороне. В каком-то смысле это ведь я их выдумал. В каком именно смысле, понятия не имею, но их точно не существовало, пока я не увидел их во сне, пока я не дал им жизнь. Так что между нами есть – точнее, всегда была – связь.
Конечно (дальше пошли его мысли, тоже неспешно, в ритме шага), коли так, то весь мир в нынешнем виде должен быть на моей стороне: я тоже почти целиком его выдумал. Ну, если разобраться, он и правда на моей стороне. Само собой, ведь я его часть. Я же не сам по себе. Иду по земле, а земля меня несет; вдыхаю воздух, и он меняется; я связан с миром миллионом нитей.
А Хейбер другой и с каждым сном отдаляется все больше. Он против меня, моя связь с ним отрицательная. И как раз тот аспект жизни, за который отвечает он, который он мне приказал увидеть во сне, для меня совсем чужой, я против него бессилен…
Не то чтобы он злой. Он правильно говорит, людям надо помогать. Но пример с противоядием не годится. Там один человек встречает другого, который страдает. Это особый случай. Наверное, то,