де ла Вегу:
– Инки называли своё государство Тавантин-Суйю – Четыре Стороны Света. Или точнее, «Четыре четверти», имея в виду четверти земного круга. В исходном значении термин «суйю» связан с небольшим миром сельской общины, в которой две половины («ханан» – верх и «хурин» – низ) в свою очередь делятся на два суйю. В каждом из четырёх суйю общины Коско было определённое число айлью – подразделений. Каждому айлью соответствовал свой азимут – исходящая из общего центра прямая, называемая сёке. Постепенно границы между суйю продлевались, но направление сохраняли. Поскольку меридиональная протяжённость империи намного больше широтной, а Коско – у самых восточных пределов, по площади суйю разновелики. Чинча-суйю и Колья-суйю – большая часть империи к северо-западу и юго-востоку от Коско. Кунти-суйю (юг) и Анти-суйю (север) – намного меньше. Роль суйю скорее идеологическая, чем административная.
Илларион внимательно выслушал и заметил:
– Столько экзотики! Ведь она усложнила работу. Почему ты отказался от Реконструкции на материале Древней Греции, ведь там много проще?
– Нисколько! – не согласился в который раз с очередным, на сей раз невольным, оппонентом, Гилл, – По Элладе только считается, что известно всё. Но там столько наслоений-искажений, что никому не разобраться. Чтобы Реконструкция там принесла успех, потребуется разгрести столько завалов! Задача не одной жизни и не одного человека. Да и не дадут – ведь придётся по пути продвижения к истине развенчать многие устоявшиеся заблуждения.
– Всё дело в критерии достоверности? – зрело спросил Илларион.
– Именно. Порог достоверности у нас – до восьмидесяти процентов. Мы его превысили. По Греции он не поднимется выше сорока.
– Мама помогла?
– Мама? – Гилл на секунду задумался, – Да, и она тоже. Но открытия в Лабиринте не исследованы, конкретики не добавили. Но Лабиринт прибавил мне уверенности. Веры! Предки – из умных – любили повторять: «По вере да воздастся». А самым трудным для меня было «выбить» терминал Хромотрона. Гомер… Гектор помог.
– Будто ты сам бы не справился, – не согласился Илларион, – Зачем тебе Еремей? Ну какая от него польза? И на вид – женщина! Они с Фриксом на самом деле в постельной связи?
Гилл покачал головой и посмотрел на сына. В одеянии принца-Инки он так органично соответствует иллюзорно реставрированному Коско! Да, присутствие Иллариона на площади – ещё доля процента в достижении успеха.
– Имя жизни Еремея – Гектор. И прошу называть его только так. Гектор – умница, и только я по старинной дружбе называю его Гомером. И прекрасно, что мой куратор – именно он. Между мной и Консулатом он как буфер, решает все административные вопросы, которые могут погубить любого художника. К каковым я себя с долей гордыни отношу. А их связь с Фриксом – за что судить? Ведь у нас такое в норме, свобода в выражении любого чувства, только бы не мешало общим