от жизни, которую навязал нам текущий век. Один вызов, правда, он запомнил навсегда, тогда подросток погибла в ванной из-за отказа газовой колонки. Он вечером сидел за столом на кухне, задвинув локти вперёд, и сам не понимал, что слёзы текут по скулам. Перед глазами стояла бесподобная по красоте девочка. Обнажённая и уснувшая, будто её оставили на пляже, лицо тронуто чужим сиянием, и пряди медных волос колыхались в сонной воде, оплетая ветвями нежное восковое лицо.
Софья тогда подходила к нему и обнимала за плечи: слёзы текли, и не было возможности их остановить.
Он начал выпивать, не мысля жить одному, и поменял работу на коммерческую. Новые товарищи любили отдыхать широко, однажды появились путаны. Эту девочку он сразу узнал: копия изъятой из ванны. Потому ли, что он был пьян, или стрелки на часах создателя пересеклись, но он её сделал своей. Она естественно повелась, это было видно с первого взгляда, он видел явственно то же сияние, не осознавая, что это сияние смерти. Она была готова завязать, и она хотела ребёнка от него. Он только представил солнечную девочку от неё и забыл обо всём.
Не сразу его озадачило, сколько времени она проводит в туалете, в душе. Пытался наладить её питание, избавить от запоров. По возвращении домой она прожигала постель, когда рука с сигаретой «на вдруг» отваливалась от губ. Какое-то время такое длилось, а потом она становилась обычной: ласковой, хозяйственной, разговорчивой. Поутру он видел мрачную сосредоточенность на дне её глаз, молниеносно она собиралась: на работу, маркетологом в магазин одежды. Вечерами он подвозил её в пару определённых мест: отдать-забрать долги. Лёгкая нервозность, а затем – радостная улыбка встречи. Однажды он тряхнул её сумочку и нашёл два крохотных узелка с порошком. Она их истерично вытряхнула в открытое окно.
Это был жест фокусницы. Когда он ушёл в душ, она собрала всё по крупинке с подоконника.
Он смирился с героином, глядя в её синие бесстрашные глаза. «Всё же лечится», надо только несколько доз амфитамина.
– Наркоманам не нужен секс! – льнула к нему, возбуждая, – хочется прямо звериного…
Вскоре она начала исчезать по нескольку дней, находя повод для ссоры.
Стояла пронзительная пора, осень, когда люди всё чаще задерживают взгляд на опиленных обрубках деревьев, не укладывая в голове, что когда-нибудь целлюлозные солдатики оперятся смелым хвостом прутьев и нежным пухом листвы.
В дальнейшем врач перестал что-либо понимать в перипетиях скандалов, примирений, подозрений, он уже крепко пил.
Каждый раз внове горела беззащитная татушка на бедре, и вдосталь плескалось лихорадки во взгляде.
– Научи девочку любить…
Он не знал, что вокруг смыкается кольцо её давних недоброжелателей, с одним, её бывшим шефом он даже был знаком, напряжённость росла в ней, и в один прекрасный ясный день после рыбалки он был поражён феерией секса в машине перед домом: нетонированное лобовое было как экран, лихорадочно – джинсовую куртку – на зеркало заднего вида –