Крутикова два раза висела на Доске почета, и шофер за это себя уважал.
Прокушев, напротив, ездить по прямой не любил. Ему нравились повороты. Это ожидание поворота помогало бригадиру и в жизни. Прокушев считал, что в трансагентстве он работает временно. Казалось, что настоящая жизнь еще впереди, надо только поднакопить денег, дождаться своего поворота и красиво вписаться в него.
А Сорокин и Круминьш не видят и того, что шофер с бригадиром. Они ведь полдня сидят в фургоне. Разговоры все переговорены, да и не больно разболтаешься под шум двигателя. Им-то уж наверняка хотелось прямой дороги вперед. Но не из-за каких-то там душевных устремлений, а потому, что повороты они ощущали своими боками.
Направо – налево, налево – направо… Успевай держись! Но ничего, хорошо заработаем – хорошо отдохнем!
* * *
В черно-серой городской гамме появился зеленый цвет. Выехали в новые районы города. Город ширился, вгрызался прямо в лес, отвоевывал все больше места для своих разноцветных домов. Время, когда все дома строились одинаковыми, прошло. Теперь все дома строят похожими. Если раньше они были как братья-близнецы, то теперь смотрятся как просто братья.
– Ну, где твоя коробка, барышня? – спросил Крутиков, выезжая на улицу физиков.
– Какая коробка? – спросила Нина.
– Ну, ящик твой где?
– Какой ящик?
– Ну, дом где тут твой? Куда ехать-то?
– Ой! Это сейчас прямо, потом налево, потом наискосок, там башня будет такая высокая, еще раз направо и прямо, если только там можно проехать.
– Понятно, – проворчал Крутиков.
Новый дом был похож на остров посреди моря строительного мусора и вывороченной земли. По штормовой колее Крутикову все-таки удалось причалить к нему машину. Он вылез из кабины, покряхтел, щурясь на яркое горячее солнце, почесал грудь и пошел открывать фургон…
Лифт в доме был отключен. Прокушев порылся в кармане, достал три рубля, отдал Сорокину. Тот, ни слова ни говоря, куда-то ушел.
– Сейчас лифт будет, – объяснил Прокушев.
– А деньги зачем? – спросила Нина.
– Чтобы лучше поднималось…
Нина некоторое время смотрела на бригадира с удивлением, пока Аленка не сказала:
– Не подмажешь – не поедешь.
Мужики дружно рассмеялись, даже Крутиков улыбнулся и проворчал:
– Дитя еще… всему верит.
– Ой! Что же это я! – спохватилась Нина. – Это же я должна заплатить. Неудобно-то как!
Нина полезла в сумочку, но Прокушев остановил ее:
– Не надо пока.
Сорокин вернулся с парнем довольно заспанного вида. Шею парень зачем-то обмотал красным шарфом, который мало подходил к его грязной спецовке.
– Отец, выручай, – бодро начал Прокушев. – Видишь, женщина с грудным ребенком и мебелью подняться не может.
Парень посмотрел на Аленку и мрачно спросил,