ульраете? Лып? Ранодня горно рыданые гинчики с щокеньем. А зымкетки глудо ластость!
– Чего? – я потрясла головой, но понятнее не стало. Киара прыснула.
– Она перечисляет блюда, кажется, – хихикнула она.
– Зымкетки?!
– Слушай, я их язык так и не выучила, – веселилась подруга. – Поэтому обычно говорю сама, что мне нужно.
– Ну тогда кашу и травяной отвар, пожалуйста, – я улыбнулась крошечной ильфе, она кивнула и вдруг нахмурилась, тыкая в меня пальчиком.
– Нто кодарон гиой дельмы! Нилитье! Ны ксе укирнем! – взволнованно застрекотала она.
– Слушай… Я вот вообще ни словечка не поняла, – вздохнула я. – Ну не хочешь кашу нести, давай что там у тебя есть.
– Ни гашу! Кодарон ширет кесть! Нрыка неится кодарон!
– Что такое кодарон? – удивилась я, а ильфочка судорожно указывала на что-то у меня на груди. И тут я поняла. Медальон же! Она знает что-то про мой медальон, вот только рядом сидит Киара, а ещё незадача – я совсем не понимаю по-ильфийски.
– Никас гашу лиресу, и Шушию зарову, – вздохнула ильфочка и упорхнула.
Я напряглась. Вот сейчас как догадается Киара, о чем крошечная служка толковала, и всё, конец тебе, Дафочка. Но, к моему счастью, подруга вспомнила об оставленной в комнате тетради и поспешила за ней, оставив меня одну. Скучать мне не дали, уже знакомая ильфочка подлетела вместе с такой же крошечной старушкой в толстенных очках.
– Вы новая адептка, Дафна? – спросила старушка. Я кивнула. – Я – Шушия, старший ильф на кухне. Уж пару сотен лет тут на службе.
– Очень приятно, – улыбнулась я, глядя, как стараниями первой ильфочки на столе появляются тарелки с кашей, блинчиками и вареньем.
– Откуда у тебя медальон? – шёпотом спросила Шушия.
– Мне его подарили, – не стала лукавить я.
– И силы, небось, передали? – я кивнула. – А ещё что получила, знаешь?
– Нет, – вздохнула я. – Чувствую, ничего хорошего.
– И то верно, – засмеялась Шушия, провожая ильфочку взмахом крошечной ладошки. – Ты давай ешь, времени мало, я постараюсь быстро рассказать. Только начать придётся издалека.
Упрашивать меня не пришлось, я вцепилась в кружевной блинчик, от души макнула его в варенье и сунула в рот. Какая же вкуснятина! Шушия хмыкнула и начала рассказ.
– Всё началось, когда ректор Алонс Рошад отверг чувства лесной ведьмы Илиары. Девушка она была своенравная и сильная, да и любила ректора сильно. А тому магессу подавай, – она укоризненно покачала головой. – Задурил он Илиаре голову, да и объявил при всех о помолвке.
– На зимнем празднике? – ахнула я.
– А ты почем знаешь? – удивилась Шушия. – На нём. А сразу после – Илиара пропала. Правда, перед этим успела весь царский род проклясть. И больше её не видели. Да только говорят, что душу она свою заключила в медальоне. В этом самом.
– И что, проклятье никак не снять?
– А я почем знаю? – пожала плечами Шушия. –