Спутника отток бравады вызывал.
Что, кроме танцев, секса заострило бы внимание Татьяны? Думая об этом, я пытался опереться на какой-то скромный речевой намек, но тишина в отличие от выброса эмоций, необузданности при взаимодействии телесном, со словами Таня расставалась очень скупо. Вопросы откровенные, с попыткой оголить задел ее желаний, получали приглушенную загадочность улыбки. Мы жили атмосферой праздника, дарящего возможность отрешенно наслаждаться им и лишенным мракобесия условностей надзора и закоснелости обязанностей быта. Но, как любой досужий праздник, длиться вечно он не мог, как и разгульные эмоции, его переполнявшие…
Тем словесного общения с Татьяной у меня хватило бы на жизнь, а вот интима ипостась нуждалась в инновациях поддержки хлесткими сюрпризами подогревать амурный интерес к дальнейшим воздаяниям.
Обняв душою радость чувства,
теряя разум в опьянении,
в глубинах страстного безумства
не захлебнуться б в насыщении.
Бесчисленное множество развернутых пособий и трактатов, философских измышлений, неувядающих повальным спросом дум, написано о сексе. Его позывов плоть, неугасающей законодательной душой и движущей основой устремлений в жизни и искусстве – волнующая тема, не теряющая актуальность. Как беспредельна ширь познаний окружающего мира, так же несоизмерима пышность внутренних душевных ощущений человека, со стремлением достигнуть совершенства в сексе, завлекающего темпераментной непредсказуемостью и загадочностью личностного разнообразия. По мере возмужания, расцветка восприятия его меняется, обогащаясь эстетической палитрой ассоциативных образов, не говоря уже о видимой неисчислимости партнерш и расточительной невиданности разнообразия, им уготовленного чувства. Спонтанный, наделенный юношеской безрассудностью желания поболе и побыстрее, – секс в осенней возрастной риторике лениво проникается глубиною чувственностью созерцания с неповторимой, всесторонней радостью услужливого обладания…
В общем, я решил упрочить завлекательную базу сексуальной подготовки. Путешествуя по дебрям экзотических советов, уяснил, в какие джунгли плотоядной опытности угодил и как далек от совершенства, если в этом увлекательном и изнурительном занятии оно бытует; не упоминая мудрости, собою знаменующей венчание с позором импотенции.
«Ключ» мой родовой стал беспощадной опекунской хватки достоянием и демонстрировал прижимисто-завидную напористость, и без позорности «осечек» увядания, замок заветной дверцы открывая наслаждения. Но, притираясь эксплуатацией к капризной скважине, он проявлял усталостные признаки морального износа пресыщения. Да и «замочек» каверзный секретничал, артачась, степенями сложности фантазий неповиновения, мешавших гарантированно отпирать
Услугу механизма запуска:
слияния в клубок, либидного психоза,
спрессованного страстью натиска,
в