под зонтики крон деревьев, крадущейся походкой пробиралась нескладная долговязая фигура. Рубашка и пиджак фигуры болтались на ней совершенно свободно, а вот брюки то и дело норовили упасть. Фигура приостанавливалась, боязливо оглядывалась – не видел ли кто этого позорного момента – и, убедившись, что улица пуста, тяжко вздыхала, подтягивала брюки и, придерживая их обеими руками, двигалась дальше. В кармане пиджака позвякивали срезанные Фаиной пуговицы, словно говоря: «Привет от вишни! Привет от вишни!»
Всю оставшуюся часть ночи наш молодой герой усердно занимался художественным пришиванием пуговиц. Так как ниток другого цвета, кроме самого в те годы популярного – красного, революционного – под рукой у Евгения не оказалось, то Лейла Ахмедовна, костюмер театра, чуть не выронила из рук пиалу с чаем, узрев появившегося на пороге артиста.
– Женечка, это что? – спросила она подозрительно ласковым голосом.
– Это я, Лейла Ахмедовна, сам пуговицы пришивал. Красиво получилось, ровненько. Я старался.
– Снимай-ка, Женечка, эту красоту. Пока спектакль идёт, я тебе, миленький, всё исправлю.
– Нет. Не надо, мне неудобно.
– Неудобно, Женечка, другое делать, сам знаешь что. Снимай-снимай, переодевайся. Кто ж тебя так делать научил? По глазам вижу, то это Фаинкины шутки, не иначе.
– Ага, – согласился артист, глубоко вздохнув, и пошёл переодеваться к спектаклю.
Спектакль нормально прошёл, после него и Евгений успел даже покемарить в гримёрке, и Лейла Ахмедовна в момент своими ловкими руками Женечкину «красоту» привела к общему знаменателю.
2. ОРДЕН ЛЕОПАРДА
Вечером давали спектакль по современной пьесе на злободневную тему. Эхо недавней гражданской войны ещё витало в воздухе, и в горных аулах то там, то сям возникали бывшие басмачи, собирались в банды и постреливали серьёзно.
Главный герой пьесы – бывший полковник царской армии и местный богатей, бай, назовём его Мустафа Бей – перейдя на сторону красных, очень успешно воевал против своих бывших друзей-приятелей. Те долго не могли с ним справиться, но затем устроили хитроумную засаду и умудрились Бея пленить. Первый акт заканчивался судом офицерской чести над этим изменником белому делу.
Но, прежде чем состоялся суд, Мустафа под честное офицерское слово был отпущен домой, чтобы привести себя в порядок и предстать перед высоким судом во всём блеске.
– Что это значит? Он же сбежит! Знаем мы предателей! Расстрелять немедленно, без суда! – кричали главари басмачей.
– Молчать! – выступил вперёд один из офицеров, бывший близкий друг Мустафы, играл его Евгений. – Я знаю полковника с пятого года и, клянусь чем угодно, он слово своё держит! А если нет, тогда можете расстрелять и меня!
– Ну, что ж, если вы, подполковник, так уверены, то… Идите, Мустафа Бей, а подполковник пока охладится в зиндане. Надеюсь, подполковник, это вас не затруднит?
– Нисколько,