я спрошу свою жену и твою невесту об этом, – лорд Говард нетерпеливо прошелся по комнате. – Так мы договорились?
– Да, – Персифаль Чарльтон вздохнул. – Я могу дать сейчас те клятвы, которых вы требуете. У меня затекли руки, я их не чувствую.
– Пусть так, – Говард кивнул. – Когда ты дашь эти клятвы, Генри тебя развяжет. Спать будете здесь. Ты, Генри и мои слуги. Утром подпишешь бумаги с поверенным, и нам всем нужно уезжать. На днях в Брэмптон Брайан Холл возвращается его милость граф. Я бы не хотел с ним встречаться и объясняться. И не вздумай пытаться убежать и обмануть меня, Чарльтон, это будет стоить тебе жизни и принесет горе твоим родным.
* * *
На улице быстро смеркалось. Со стороны конюшен было слышно, как перекликаются конюхи. В особняке зажгли свечи на первом этаже, лестнице и в нескольких помещениях второго этажа. На обратном пути в дом Чарльз Говард-младший размышлял. Условие Чарльтона ему понравилось тем, что ничего ему не стоило, при этом решало проблему с беременностью Фрэнсис и связывало юношу в браке с Сьюзен с помощью его собственного, а не чужого ребенка. Клятвы клятвами, а взаимный долгосрочный интерес, как считал лорд Говард, надежнее любых клятв. В таком браке Чарльтон не сможет раскрыть его обстоятельства или навредить ему и Сьюзен, не навредив своему ребенку. Оставалось уговорить жену и Сьюзен. В первом случае лорд Говард не предвидел возражений, жена должна подчиниться, а вот Сьюзен могла отказаться. Однако, через два часа лорд Говард еще не добился согласия женщин, но не по вине Сьюзен. Она, к его удивлению, повела себя спокойно, услышав условие Чарльтона, сразу с ним согласилась и предложила спрятать Фрэнсис в поместье Ай до родов вместе с ней, чтобы не вовлекать в их тайну новых людей и уменьшить риск огласки. С женой же у лорда Говарда возникли настолько серьезные разногласия, что ему потребовалось дважды прибегать к угрозе развода, чтобы уговорить ее отдать своего ребенка Сьюзен. Для этого пришлось лгать и представить ту не своей любовницей, а весьма обязанной его семье доброй самаритянкой, согласившейся пойти на огромную жертву и принять чужое дитя во имя долга чести. Мысли Фрэнсис, как всегда, блуждали. Сначала она решила, что сможет оставить ребенка при себе и со слезами умоляла мужа пойти на это. Когда он категорически отказал ей в этом, она стала высказывать претензии к образу жизни и характеру Сьюзен, имея о них очень смутное представление. Сетовала, что ее дитя попадет в плохие руки. Лорд Говард осторожно заявил на это, что она еще не выносила и не родила, и что Персифаль Чарльтон, как будущий отец ее ребенка, согласился принять на себя ответственность и обвенчаться со Сьюзен. Фрэнсис некоторое время обдумывала услышанное. Она не знала, что произошло в последние два часа, такой поворот событий ее обескуражил. Леди Фрэнсис долго стояла у окна, опустив плечи, потом ходила по спальне, бормотала какую то чушь. Заламывала руки, стонала, чем чуть не довела Говарда до бешенства. Но в конце